Т.Г. Шевченко. Портрет Горленко

Художник Т.Г. Шевченко. Портрет Горленко. Киевский государственный музей украинского  искусства

Поль-Эмиль Бутиньи (1853-1929) - Наполеон посещает раненных

Поль-Эмиль Бутиньи (1853-1929). Наполеон посещает раненных. 1890 г.  - 
Paul Emile Boutigny, "Napoleon Rendant Visite aux Blesses (Napoleon Visiting the Wounded)," ca. 1890

В журнале "Всемирная Иллюстрация" за 1894 год была опубликована гравюра с этой картины в несколько ином виде, под названием "Маршал Ланн в Эсслинге".

 

Из журнала «Всемирная Иллюстрация» №1334-1894 г.:

Маршал Лан в Эсслинге

Десятого мая 1809 года Наполеон стоял под Веной; три дня спустя он вступил победителем в город; австрийская монархия считалась уже погибшей. Как вдруг ниже Вены, на старом Мархфельде, французы наткнулись на неожиданное сопротивление. Храбрый эрцгерцог Карл защищал от наполеоновского войска переправу через Дунай и после кровопролитного тринадцатичасового сражения под Асперном Эсслингом французы были принуждены отказаться от преследования неприятельской армии. Если битва и осталась нерешённой, то она во всяком случае сильно поколебала легенду о непобедимости Наполеона и сверх того похитила у императора троих из его лучших офицеров: генералов д`Эспан и Сент-Илера, а также маршала Ланна. Наполеона в особенности потрясла смерть последнего из них. «Какая потеря для Франции и для меня!» - со слезами воскликнул он в порыве горя над трупом маршала. Император тем более чувствовал себя обязанным покойному, что тот, перенеся однажды от него жестокую несправедливость, не обнаружил ни малейшего злопамятства и всю жизнь был ему верен и предан. Ланн почти одновременно с Мюратом обратил на себя внимание Наполеона ещё в итальянский поход 1796 г., и оба они в одинаковой мере завоёвывали всё большую и большую благосклонность полководца. К сожалению, это сделалось поводом к постоянному соперничеству между ними, которое, наконец, привело к тому, что Ланн, по доносу Бессьера, был оставлен от занимаемой им должности. Позднее он снова попал в милость к императору и был, как уже сказано выше, одним из самых верных и доблестных его маршалов. Благодаря случаю, Ланн ещё незадолго до смерти восторжествовал над своим недругом Бессьером. Который тем временем также успел сделаться маршалом. Когда между обоими противниками возникла ссора из-за субординации, Наполеон открыто взял сторону Ланна и сильно дал почувствовать Бессьеру своё неудовольствие.

На второй день битвы, утомившись верховой ездой, Ланн сошёл с лошади и стал прохаживаться взад и вперёд с бригадным генералом Пузе. Своим бывшим военным воспитателем, как вдруг шальная пуля уложила последнего на месте. Глубоко потрясённый смертью друга и боевого товарища, Ланн отошёл в сторону и присел шагах в ста от места катастрофы на краю рва. Тут отскочившая рикошетом пуля раздробила ему обе ноги, которые маршал только что положил одну на другую. «Я ранен!» крикнул Ланн своему адъютанту; «впрочем, это безделица!» Он пытался встать, но это оказалось невозможным. Его тотчас отнесли на главный перевязочный пункт, и врачи после совещания между собой решили провести ему ампутацию одной ноги, что Ланн и перенёс с истинно геройским мужеством. Едва операция была окончена, как подошёл император, опустился на колени возле носилок раненного с со слезами обнял его. Белый кашемировый жилет Наполеона обагрился кровью маршала. Полководец на прощанье воскликнул: «Вы останетесь в живых, мой друг, вы останетесь в живых!» Ланн отвечал ему: «Я желал бы этого, если ещё могу быть полезным Франции и вашему величеству.

Однако его желанию не было суждено осуществиться. Хотя в эберсдорфе к уходу за раненным были приложены все старания, а сам император навещал его ежедневно, с Ланном сделалась жестокая горячка, изнурившая силы больного. Ланн не переставал бредить; только в ночь с 29-го на 30-е мая бред прекратился, но за этой переменой последовал полнейший упадок сил и утром 30-го мая маршал скочался на руках своего преданного адъютанта Марбо, на основании мемуаров которого и составлен, в главных чертах, настоящий очерк. Император уже не застал своего верного маршала в живых. Около часа провёл он у тела покойного и всё повторял про себя: «Какя потеря для Франции и для меня!»

А.Г. Варламов (род. 1920 г.) - «По Волге широкой»

Художник А.Г. Варламов (род. 1920 г.). «По Волге широкой». Горьковский Государственный художественный музей

О художнике:

Варламов, Алексей Григорьевич (8.08.1920 - 2000). Народный художник России (2000). Родился в г. Галиче Костромской губернии. Окончил Горьковское художественное училище (1935-1940). Работал в области жанровой картины, портрета. Автор исторических полотен. Член Союза художников России с 1949 года. В 1945-1984 преподавал в Горьковской художественном училище. С 1946 года - постоянный участник областных выставок. Экспонент зональных "Большая Волга", 1964, 1967, 1970, 1974, 1980, 1991, 1998; республик4анских (Москва, 1960, 1967, 1970, 1985), всесоюзных (Москва, 1949, 1950) художественных выставок. Персональные выставки: Горький, 1970; Н.Новгород 1991г.г. Преподавал в ГХУ (1945-1947; 1979-1984). Участник Великой Отечественной войны 1941-1945г.г.

См. также:

Алексей Григорьевич Варламов (род. 1920 г.) - «Осенью в горках»

Альберт Чауч (1843—1899) - «Сказки русалки»

Альберт Чауч (Tschautsch) - «Сказки русалки». Исп. 1896 г.

Из журнала «Всемирная Иллюстрация» № 1240-1892* г.:

Сказки русалки
Фантазия


Он устал… Только небо да море
Растилались пред ним без конца
Долгий путь на безлюдном просторе
Утомил молодого пловца.
Лоно вод бороздил он лениво,
Но потом приналёг на весло –
И в лазурные воды залива
Быстроходный челнок принесло.
И пловец под навесом прибрежных
Старых ив приютился с ладьёй,
Окружённый везде безде белоснежных
Пышноцветных кувшинок семьёй.
Песня лета была уже спета,
Но ещё было столько тепла…
Тихо робкая горлица где-то
Нежный, грустный напев свой вела...
Стрекотали кузнечики … Солнце
С луговых, чуть желтевших, ковров
Мимоходом, как быдто в оконца,
Проскользало в просветы дерев,
Золотило дремавшие воды…
Веторок всё баюкал листву…
И, забывшись в объятьях природы,
Наш пловец видел сны на яву.
Видит он, что к его изголовью
Кто-то тихо, любовно приник,
Видит взор, устремлённый с любовью.
Бледной, грустной красавицы лик.
То русалка … Зелёные глазки
Изумрудами блещут у ней.
Вот русалка шептать стала сказки –
Сердце юноши бьётся сильней.
Эти сказки прекрасной русалки
Лучезарны и красок полны,
Ароматнее нежной фиалки
И томнее полночной луны.
Эти сказки русалки лукавой
Молодичны, как песнь соловья,
Но тлетворной дышут отравой,
Гибель в чарах волшебных тая …
Западут эти сказки глубоко
В сердце юноши … В мире блуждать
Будет он целый век одиноко
И, тоскуя, чего-то всё ждать,
И, чуждаясь людей и страдая,
И, как рыбка в сетях, трепеща,
Истомится душа молодая,
В жизни сказок чудесный ища …

___
* Приведённая картина помечена 1896 годом, однако в журнале за 1892 год была опубликована гравюра с аналогичной картины, которая, по всей вероятности, была написана раньше.

Художник Н.И. Обрыньба - «Первый подвиг»

Художник Н.И. Обрыньба - «Первый подвиг»

Обрыньба, Николай Ипполитович (2.03.1913, Епифань Тульской области - 1996)

С 1933 по 1936 гг. учится в Харьковском художественном институте, в 1940 году окончил Киевский художественный институт (учился в батальной мастерской Н.С.Самокиша).

С 1939 года участвует в художественных выставках.

Значительное место в творчестве художника занимала тематическая картина, портрет. Работы привлекают своей естественностью, в них художник сумел передать внутренние, типичные черты характера, подчеркнуть то лучшее, что выделяет человека. Картины Обрыньбы Н.И. находятся в Львовской картинной галерее, Белорусском государственном музее истории Великой Отечественной войны, а также в частных коллекциях в России и за рубежом: Италии, Франции, Японии, США.

См. также:

Н.И. Обрыньба (род. 1913 г.) - «Обед в поле»  

Жан-Луи-Эрнест Мейсонье

Мейсонье - Автопортрет

Мейсонье - Игра в шахматы

Из журнала «Всемирная Иллюстрация» №1151-1891 г.:

Ж.-Л.-Э. Мейсонье

31 января н.ст. скончался в Париже один из величайших современных художников – Жан-Луи-Эрнест Мейсонье жанрист-миниатюрист. Он родился в Лионе в 1811 г. (а не в 1815 г., как было сказано в русских газетах) от бедных родителей; долгое время он боролся с нуждой. Около 1830 г. он явился в Париж с целью усовершенствоваться в живописи; некоторое время молодой Мейсонье с другим, великим впоследствии, художником Добиньи писал картины по 5 франков за квадратный метр и эти картины перепродавались за границу. Известный иллюстратор Тонна Жоанно, с которым Мейсонье познакомился случайно, был поражён его замечательными способностями и уговорил его серьёзно заняться своим художественным образованием. Тогда он поступил в мастерскую Конье, как ученик, и вскоре достиг замечательных результатов. Он избрал себе совершенно особенный жанр и никогда впоследствии не отступал от него; жанр этот – маленькие, иногда почти микроскопические картинки, напоминающие по удивительной выразительности фигур, по необыкновенной точности и чистоте в исполнении деталей и неподражаемому исполнению – лучшие произведения Турбурга, Ван-Остада и Мьернса. Нарисовав несколько замечательных картинок в этом фламандском жанре, между прочим, своего знаменитого «Маленького алебардиста», он с 1836 г. стал постоянно участвовать в парижском Салоне и прежде всего выставил там своего «Игрока в шахматы» и «Маленького вестника» - две картинки, которые обратили на себя серьёзное внимание художественных критиков и любителей. С тех пор, вплоть до 1855 г. когда он достиг полного расцвета своего таланта, он не переставал совершенствоваться, работая постоянно и быстро. В 1881 г. в Париже, в зале Georges Petit, Мейсонье сделав общую выставку большинства своих произведений, в количестве 146 №№, но в действительности истинное число его произведений, разбросанных по Европе, Америке и России, в частных и общественных галереях и музеях, далеко превосходит это количество, хотя до сих пор ещё неизвестно хорошо – сколько именно картин написал Мейсонье в течение всей своей жизни. Вероятнее всего, что он сам не знал этого в точности. Определить это количество придётся теперь художественным критикам во всех частях света. Думаем, что русские специалисты по художественной критике и некоторые истории искусства сделали бы значительный вклад в науку и облегчили бы труд французским критикам , если бы составили подробный и точный указатель картин Мейсонье, находящихся в России, с подробным указанием – где и в чьём владении они находятся и когда были приобретены.

В 1889 г. Мейсонье был сделан председателем жюри парижского Салона и тогда же выставил в Салоне свою картину «La madonne del Baccio» и, кроме того, 11 других маленьких картинок. Между которыми было несколько портретов. В числе этих картин находилась также и картина «1807 год» - самая значительная акварельная картина Мейсонье.

Европейская художественная критика давно уже установила окончательно свой взгляд на Мейсонье. Только в первых его картинах может быть замечена кое-какая подражательность старым фламандцам, да и тогда эта подражательность имела скорее внешний, чем внутренний характер. Первые картины Мейсонье напоминают старых фламандцев только в том, что как французский художник, так и фламандцы, а отчасти и голландцы, писали небольшие картинки с небольшим количеством фигурок (часто с одной фигурой), причём обращали преимущественное внимание на выразительность индивидуальных черт характера и типа. Но в дальнейшем сходство исчезает, Мейсанье в высокой степени, как никто, обладает тем, что французы называют humeur – юмор, во французском значении слова, что совершенно противоположно спокойным, так сказать, созерцательным нидерландским произведениям в жанре. В картинах Мейсонье, напротив, много остроумия и жизни, много движения. Разница также очень значительна и в самых технических приёмах. У Мейсонье, несмотря на миниатюрность размеров картины, кисть сочная, живая. Оригинальность Мейсонье в особенности заметна в том, что он не ограничивается одной какой-либо эпохой и не специализируется в одном каком-либо роде. От VIII века он переходит к империи, от империи – к нашему времени. С одинаковой лёгкостью он изображает сцены в замкнутом помещении и на открытом воздухе. Так что в общем, если соединить все произведения Мейсонье, то получится, может быть, единственная в истории живописи, художественная история двух последних веков Франции – истории культуры, нравов, обычаев. Типов. Нам неизвестен другой жанрист – даже из самыз высоких – который имел бы такое огромное историческое значение, как Мейсонье. Если говорить о современных жанристах, то придётся сказать, что ни Кнаус, ни наш Вл. Маковский не могут быть поставлены наряду с ним – именно вследствие обширности мира художественных образов, захваченных Мейсонье. Он в совершенстве владеет рисунком, колоритом, тонкостью кисти, неподражаемостью в исполнении. Всё под его кистью принимает значение и смысл. Оживляется той таинственной жизнью искусства, которая обнаруживается в какой-нибудь скрипке, пустой бутылке, изломанном стуле в такой же степени, как и в человеческом лице. Единственный недостаток, который можно было бы указать в произведениях Мейсонье (да и то только весьма относительно), заключается в том, что он берет обыкновенно слишком близко точку перспективы и что вокруг фигур замечается некоторое отсутствие воздуха. Благодаря этому обстоятельству являются сухие восходящие линии и фон слишком выступает вперёд. Но этот недостаток выкупается огромным избытком самых редких художественных качеств. Обыкновенно точность в исполнении картины во всех мельчайших подробностях так велика у Мейсонье, что кажется. Дальше этого человеческое искуство не может идти. Многие его картины имеют свою историю и связаны с различными политическими и общественными событиями. Такова его картина “Les Tuileries, mai 1871”. После пожара в Тюльери во время коммуны Мейсонье проходил через Тюльерийский сад и был поражён меланхолически-грандиозным видом развалин дворца; он вынул карандаш, записную книжку и наскоро набросал эскиз. Через несколько дней он вознамерился разработать этот эскиз, устроил сторожку и проработал таким образом дня три; на четвёртый день обвалилась часть стены, пробившая крышу сторожки и уничтожившая табурет и мольберт художника. К счастью, Мейсонье не было в этот момент; картина получила лишь небольшие повреждения. Мейсонье умер 80-ти лет от роду. 

 В.Ч.

Мейсонье - Конец карточной игры

Мейсонье - Наёмные убийцы

Водворение христианства в Киеве Картина В.П. Верещагина

Из журнала «Всемирная Иллюстрация» №1236-1892 г.:

Водворение христианства в Киеве

Картина В.П. Верещагина

Прекрасная картина г. Верещагина вводит нас в самую сущность одного из величайших событий древней истории России – водворения христианства. Художник понял это событие своеобразно и глубоко; момент, выбранный им, представляет нам не самое крещение в Киеве, а одну из тех предварительных сцен, когда христианские пастыри, повергнув и уничтожив языческие кумиры, проповедывают истины христианства и тем приготавливают народ к принятию крещения. Местность – Киев близ Днепра; величавая река видна слева, на втором плане; тут же на берегу разломанная деревянная кумирня с поверженным на землю кумиром. По другую сторону, на каменной возвышенности, поставлен амвон и рядом с ним громадный крест. Как бы господствующий над всей сценой. У амвона стоит священник и проповедывает с поднятой к небу рукой; его окружает народ, расположившись в живописных и непринуждённых группах. Все с вниманием слушают проповедь, одни – с любопытством и интересом, как нечто новое, никогда прежде неслышанное, другие – с раздумьем и сосредоточенностью. В особенности хорошо удались талантливому художнику дети, составляющие почти особую группу с левой стороны; на этих молодых лицах светится какая-то особенно глубокая вдумчивость. Видно, что зерно христианства, брошенное проповедником, глубоко западает в их отроческую душу и со временем принесёт обильный плод христианского подвижничества. Хороши также и некоторые типы женщин. Особенность картины заключается в строгом, несколько идеализированном, благородстве лиц, всех без исключения. Совершенно очевидно, что художник, задумав олицетворить в пластических формах это великое событие, вовсе не намеревался написать в строгом смысле этого слова; в ней нет ничего обыденного, вульгарного; каждая подробность носит на себе как бы отпечаток этой величавой сцены и придаёт картине ту общность и единство впечатления, которые оставляются в зрителе только картинами великих художников. «Водворение христианства в Киеве» считается всеми знатоками живописи одной из лучших картин В.П. Верещагина, нынешнего профессора исторической живописи в Императорской академии художеств.

«Заморский шут» Картина А.А. Карелина

Из журнала «Всемирная Иллюстрация» №1222-1892 г.:

«Заморский шут» 

Картина А.А. Карелина 

Затворническая жизнь в терему не давала простора пылкой фантазии русской женщины. Томительно-однообразной чередой тянулись недели, месяцы. Где каждый день походил на другой, и не на чем. Кроме мелких пересуд, домашних дрязг, а иногда и чарки пенного, было отвести душу бедной затворницы. Неудивительно поэтому, что всевозможные юродивые. А наряду с ними скоморохи, шуты и «дураки», были желанными гостями в её тереме. Шуты, сменившие собой старорусских гусельщиков и скоморохов, со времён Иоанна III, который внёс на Русь не мало заморских обычаев после женитьбы на Софье Палеолог, стали необходимой принадлежностью не только царских палат, но и хором каждого мало-мальски зажиточного родовитого боярина. Кичась друг перед другом своей родовитостью и богатством, бояре стали, не жалея денег, соперничать с своими собственными «весёлыми людьми» - шутами. Те хоромы, в которых появлялся «заморский шут», становились предметом зависти всех соседей, хотя бы это «заморское чудо» и было смешно для русского человека только тем, что не знало ни одного русского слова и «лопотало ни весть что» на каком-то неведанном диалекте. Если же этот вывезенный из-за моря человечек являлся действительно феноменом и соединял в себе внешнюю уродливость с внутренним запасом неиссякаемого остроумия – то зорко надо было следить тароватому боярину и холопьям боярским, чтобы он в одно прекрасное время не очутился в других хоромах. Отсюда происходили даже целые распри, кончавшиеся далеко не всегда добром. Изображённый на картине талантливого художника А.А. Карелина «заморский шут» - желанный гость русского терема – едва ли нуждается в каких-нибудь комментариях. 

Из "Нового полного биографического словаря русских художников" Э.Г. Коновалова:

"Карелин, Андрей Андреевич (1866-1928) - исторический живописец. Участник выставок Общества художников исторической живописи с 1895 г. (был его председателем), а также Нижегородского общества любителей художеств. Автор картин "Алёша Попович", "Царёв приказ" и других. Организатор Нижегородского художественного музея (1894 г.)."

В 1892 году за картину «Заморский шут» Карелин А.А. получил звание почетного вольного общника Академии художеств. Данная картина возможно хранится в запасниках художественного музея в Ашхабаде

Испанский художник Хосе Эчена (1844-1909)

Из журнала «Всемирная Иллюстрация» № 1051-1889 г.:

«ХРИСТОС И БЛУДНИЦА»

Картина Х. Эчены

Испанское искусство на последних художественных выставках зарекомендовало себя с самой блестящей стороны. Во всех остальных отраслях Испания значительно отстала от прочей Европы. Только литература и художество стоят здесь на очень высокой степени развития и особенно поразительны успехи испанской живописи. Композиция, характерность, колорит – всё в испанских картинах поражает зрителя; южный темперамент сказывается в яркости красок. Особенной любовью в Испании пользуются религиозные и исторические сюжеты. К числу этого рода художников принадлежит и Х. Эчена. Автор картины. Воспроизводимой в настоящем № нашего журнала. Его «Христос и блудница» остановит внимание каждого истинного знатока искусства как по высокоталантливой композиции. Так и по исполнению, выдающему к нём крупное дарование.

К сожалению, цветную репродукцию картины "Христос и блудница" найти не удалось, зато нашлась другая картина Хосе Эчены на религиозную тему "Самсон и Далила",  гравюру с которой журнал "Всемирная Иллюстрация" опубликовал в №1054 за 1889 годю

Хосе Эчена (1844-1909). «ХРИСТОС И БЛУДНИЦА»

Сюжет картины достаточно известный, видимо поэтому в журнале не дали описания картины.

Нью-Йоркские небоскрёбы от Гая Уиггинса (1883-1962)

Guy Carleton Wiggins (1883-1962). 5th Avenue and the Empire State Building. Оil on canvas. 63.5 x 76.2 cm - Гай Карлтон Уиггинс (1883-1962). 5-я авеню и Эмпайр Стейт Билдинг. Холст, масло. 63,5 х 76,2 см

Американский художник Гай Уигинс является автором сотен картин, на которых изображены улицы Нью-Йорка. Кажется. что небоскрёбы занимают 90 процентов его творчества. Глядя на эти здания невольно задумываешься, сколько сил требуется, чтобы просто содержать их в порядке: мыть окна, следить за состоянием водосточных труб, лифтов и проч. Ведь даже относительно небольшой пяти-девяти этажный дом требует постоянного ремонта. Для ухода за небольшим домом, городскими деревьями, заводской трубой или памятником вполне сгодится взятая в аренду автовышка,  которая незаменима для городского хозяйства и даёт возможность работать на высоте до 45 метров, однако небоскрёбы выше и потому требуют особых устройств.  

Guy Carleton Wiggins (1883-1962). Blizzard on Lexington Avenue, New York. oil on canvasboard.40.6 x 30.5 cm. - Гай Карлтон Уиггинс (1883-1962). Снежная буря на Лексингтон-авеню, Нью-Йорк. Холст на картоне, масло. 40,6 х 30,5 см.

Смирнов, Василий Сергеевич (1858-1890). «Утренний выход византийской царицы к гробницам своих предков»

Смирнов, Василий Сергеевич (1858-1890). «Утренний выход византийской царицы к гробницам своих предков»

Из журнала «Всемирная Иллюстрация» № 1178-1891 г.:

В.С. Смирнов

Помещая в настоящем номере «Всемирной Иллюстрации» картину В.С. Смирнова мы, вместе с тем, спешим поделиться с читателями имеющимися у нас биографическими сведениями об этом талантливом и многообещающем художнике, скончавшемся безвременно в прошлом году. В.С. Смирнов был сын действительного статского советника и родился в Москве 12 августа 1858 года. Первоначальное образование Смирнов получил в 5-й московской гимназии, занимаясь в то же время рисованием и живописью под руководством сначала Рязанова. А потом Перова. По настоянию последнего Смирнов затем поступил в Московское училище живописи, которое окончил весьма успешно. Окончив училище он переехал в Петербург и поступил в академию художеств и начал специально заниматься исторической живописью. В 1882 г. он получил золотую медаль за картину «святой благоверный князь Михаил черниговский в Орде перед ханской ставкой Батыя». В 1884 г. он уехал за границу пансионером академии и побывал в Вене, Мюнхене, Праге, Дрездене, Берлине, Лондоне, Париже, Мадриде, Брюсселе, Антверпене и, главным образом, в Риме. Специализировавшийся на исторической живописи, покойный Смирнов в последние годы жизни почти исключительно писал картины из истории Рима и Византии. В 1889 г. академия пригласила его занять кафедру адъюнкт-профессора и при общих рисовальных классах. В том же году на академической выставке его картина «Смерть Нерона» обратила на себя внимание и была приобретена Государем Императором. Эта же картина принесла ему и звание академика. В 1890 году В.С. Смирнов заболел и уехал в Рим; там он, хотя и больной, приступил к исполнению давно задуманной им картины «Утренний выход византийской царицы к гробницам своих предков», которая однако же не была им окончена. Предчувствуя близкую смерть от скоротечной чахотки, В.С. Смирнов покинул Рим и отправился в Москву; не доехав до Москвы только 40 вёрст, Смирнов умер в вагоне.

Картина Смирнова «Утренний выход византийской царицы к гробницам своих предков», бывшая на выставке прошлого года. Представляет собой замечательно талантливый труд в художественно-археологическом отношении. Смирнов, как по всему видно, много занимался археологией Византии; внутренность церкви, архитектурные украшения стен, костюмы – всё это превосходно в археологическом отношении. Картина. Кроме того, имеет и другое, ещё более ценное, достоинство: она очень талантливо скомпонована, группы расположены разнообразно и живо. Типы характерны. Выражения лиц подмечены. Мы уже сказали, что картины не окончена; благодаря этому обстоятельству. Общий тон не подведён в гармонию и кажется жёстким; но кто помнит мягкую кисть Смирнова в его картине «Смерть Нерона», тот, конечно, знает, что и в смысле колорита его византийская картина вышла бы замечательно, если бы талантливому художнику дано было её окончить.

На той же выставке 1890 года находилось 45 различных этюдов Смирнова, между которыми есть прелестные, как, например, «Купание в море», этюд из Помпеи «Taberna Fortunatae», «Вечер из византийской жизни», этюд «византийского храма». Во всяком случае. Русская историческая живопись понесла утрату в лице В.С. Смирнова.

Картина Айвазовского, поднесённая черноморскими моряками адмиралу Пещурову

Из журнала «Всемирная Иллюстрация» №1154 -1891 г.:

Картина, поднесённая черноморскими моряками А.А. Пещурову 30 декабря 1890 года.

И.К. Айвазовского

Желая почтить деятельность на морском поприще адмирала А.А. Пещурова. Сослуживцы его. Черноморские моряки. Обратились с просьбой к г. Айвазовскому написать картину для поднесения ему 30 декабря 1890 года. Воспроизводим эту замечательную картину, оригинал которой находится на нынешней выставке г. Айвазовского в нашей академии художеств. Картина представляет много разнообразия и задумана она очень оригинально. В центре. В больших размерах, г. Айвазовский изобразил «Черноморский флот в виду Севастополя». Эта центральная картина окружена вставленными в раму маленькими медальонами: наверху, с левой стороны – «Ингул при лунном освещении», в средине – «Дом главного командира», справа – «Адмиралтейство в Николаеве»; внизу, слева – «Первый приезд А.А.Пещурова в 1882 году, на пароходе «Эльборус», входящем в южную бухту»; в среднем – «Севастополь с северного берега», справа – «Отъезд А.А. Пещурова на «Донце» из Севостополя».

Эта картина отливается всеми качествами таланта г. Айвазовского и в этом отношении не уступает лучшим его произведениям. В особенности удачно вышла центральная картина – Чёрное море в тихую ясную погоду, на котором живописно раскинулся черноморский флот. Очень хорош также Ингул при лунном освещении. Рама – также своеобразна и как нельзя лучше подходит к смой картине. Она имеет своеобразную линию, а по углам воспроизведены якоря, окружённые лавровыми венками. С левого бока надпись: «Многоуважаемому Алексею Алексеевичу», а с правого – «Черноморские сослуживцы. 1890 г.».

К сожалении "в цвете" мне удалось найти только центральную часть данной картины, без "медальонов". Однако в Феодосии располагается картинная галерея, носящая имя Ивана Константиновича Айвазовского, там сосредоточено большое количество произведений знаменитого мариниста. А для того чтобы приобрести билеты в Крым долго париться не придётся. Всё организовано, как говориться, на высшем уровне.

«Черноморский флот в виду Севастополя».
Холст, масло. 71х124 см

«1814-й год» Ж. Мейсонье - самая дорогая в своё время картина

Из журнала «Всемирная Иллюстрация» №1118-1890г.:

«1814-й год»

Картина Ж. Мейсонье

У знаменитого Мейсонье есть, между прочим, одна небольшая картина, называющаяся «1814-й год». Она имеет в вышину 49 сантиметров, а в ширину – 75 сантиметров. Сюжет её следующий: по выбитой, изборождённой колеями и покрытой полурастаявшим снегом дороге едет на белом коне Наполеон, окружённый своим штабом. Лошади идут шагом. Генералы смотрят пасмурно. Все убиты духом; они не осмеливаются прервать молчание вождя, столько раз ведшего их к победе. Император, надвинув на лоб треуголку, весь отдался течению горьких мыслей; его правая рука засунута за серый сюртук, застёгнутый на все пуговицы; лицо его бледно, глаза потухли, рот лихорадочно искривился. За императором едет на гнедой лошади маршал Ней в тёмнозелёном сюртуке с генеральским шарфом, набросив на плечи большой серый плащ с развивающимися рукавами. Лицо его выражает гордость и доверие к монарху. Тут же едет, также на гнедой лошади, генерал Берту, закутавшись в чёрный плащ с выражением спокойствия на лице. В той же почти линии, на сивой в яблоках лошади. Скачет генерал Друо; на нём чёрный плащ и правую руку он держит в кармане; по видимому, изнемогая от усталости, он дремлет, укачиваемый мерным шагом лошади. За ним видны генералы Гурго. Флао, весь генеральный штаб с колонновожатыми, егерями и гусарами, а в самом конце императорской свиты – кирасиры. Направо маршируют барабанщики. Держа на боку немуе барабаны и среди них – кучка офицеров верхами с тамбурмажором. Далее твердым шагом дефилируют необозримые ряды пехоты. Вся картина, с её туманом, заволакивающим воздух, все лица, лошади, всё это вместе производит сильное впечатление на зрителя.

История этой картины чрезвычайно интересна. Двадцать восемь лет тому назад один финансист. Большой знаток в искусстве. Некто Делагант, пришёл в мастерскую художника Мейсонье; художник в это время сидел за работой: он писал небольшую, по обыкновению картинку.

- Что такое изображает эта картина? – спросил Делагант.

- Это батальный сюжет; я хочу назвать её «1814-й год», - ответил Мейсонье.

- Сюжет ваш слишком велик, а полотно слишком мало, г-н Мейсонье, - сказал Делегант – почему вы не хотите написать такую картину в больших размерах?

- У меня есть две причины, заставляющие меня написать маленькую картину: во-первых, потому что я уже привык писать маленькие вещи, а во-вторых – признаюсь вам откровенно – мне нужны деньги; работаю я медленно – и маленькую картину напишу гораздо скорее, чем большую.

- Вам нужны деньги? Напишите мой портрет. Сколько это будет стоить?

- 25.000 франков.

- Прекрасно; вот деньги … Делагант вынул из кармана пачку банковых билетов и передал её художнику. – Но я хотел бы иметь и эту картину, «1814-й год», с тем только непременным условием, чтобы вы написали её в больших размерах.

Несколько времени спустя портрет был готов. Мейсонье показал Делаганту натянутое на мольберт полотно и спросил:

- Достаточно для вас такой величины?

- Прекрасно!.. А сколько будет стоить эта картина?

- 70.000 франков.

- Хорошо! Вот вам половина этой суммы в виде задатка.

Картина была написана, деньги за неё уплачены. И она была выставлена в Салоне 1864 года. Где пользовалась заслуженным успехом. Наступила франко-прусская война. Затем коммуна. Картина чуть-чуть не была продана в Англию за 300.000 франков. Но дело не состоялось. Несколько лет тому назад американский миллионер Вандербильт предложил за неё 400.000 франков. Делегант сообщил это предложение Мейсонье, но художник сказал ему: «картина стоит дороже, не уступайте её за эту сумму». Делегант послушался совета и обещал Мейсонье 50.000 франков. Если продаст со временем картину дороже 400.000 франков.

С 1864 года Делагант ежегодно платил по 500 франков за страхование картины. А во время последней выставки во дворце изящных искусств страхование её обошлось ему, кроме того, еще в 4.000 франков. Однажды в Делаганту пришёл Баг, также большой знаток в деле живописи и предложил ему продать картину за 500.000 франков. Делагант не мог устоять против такой суммы и дал согласие. Между тем все заговорили об этой покупке, все спрашивали, для кого Баг купил эту картину? На утро стало известным, что картина «1814-й год» куплена у бага Шомаром, бывшим директором больших луврских магазинов. За 850.000 франков: в течение 24 часов Баг заработал на картине 350.000 франков!

Такая громадная сумма платилась за картину впервые: «Христос перед Пилатом» Мункачи был продан за 500.000 франков, «Angelus» Милле – почти за 600.000, «Вознесение» Мурильо – за 650.000 франков. Мейсонье оказался самым дорогим художников, а его «1814-й год» - самой дорогой картиной в свете.

Жак Клеман Вагре (1846 – 1908), 2 картины

Jacques Clement Wagrez - «Обнародование эдикта в Венеции в XV столетии»

Из журнала «Всемирная Иллюстрация» №1174-1891 г.:

«Обнародование эдикта в Венеции в XV столетии»

Картина Ж. Варгеза

В цветущее время венецианской республики обнародование всяких правительственных указов, распоряжений и эдиктов совершалось посредством специального коммандатора, который в известный час дня входил на мраморное возвышение, находящееся на углу Пиацетты и с этого возвышения читал громким голосом эдикт собравшейся публике. Картина Вагреза, бывшая в парижском Салоне нынешнего года, превосходно передаёт этот уголок из нравов венецианской республики. Коммандатор, стоя на возвышении. Читает эдикт; около него по бокам стоят венецианские воины на страже. Тут же в различных позах собралась местная публика: молодая венецианка в традиционном костюме с вёдрами, наполненными овощами, рядом молодой венецианец. Заигрывающий с ней, несколько дальше поселяне. А по другой стороне – молодая девочка с корзиной и несколько более солидных, видимо интересующихся эдиктом, граждан. Декоративная сторона картины переносит нас ещё более в Венецию XV столетия: громадные здания с колоннами, напоминающими византийский стиль, целиком сняты с действительности, ещё сохранившейся и поныне в Венеции. Живопись прекрасная и тонкая. По колориту напоминающая знаменитых венецианских мастеров – Корреджио и Тинторетто. Группы народа расположены живописно и оживлённо.

Jacques Clement Wagrez «Рассказчица новелл в XIV столетии»

Из журнала «Всемирная Иллюстрация» №1118-1890 г.:

Средневековые рассказчики в западной Европе

Картине Вагреза

В средние века, по крайней мере до половины XV столетия, искусство читать и писать было достоянием лишь немногой доли населения западной Европы, лишь небольшой части высших общественных слоёв; долго это искусство изучалось одним духовенством, а миряне, умеющие читать и писать, попадались лишь очень-очень редко; даже великий немецкий мейстерзингер Вольфрам фон Эшенбах (в конце XII и в начале XIII века) не умел ни читать, ни писать. Чаще грамотой занимались жёны рыцарей, но число таких «учёных» дам было также невелико.

Таким образом в те отдалённые времена рассказчик должен был заменять и книги, и газеты. Sirventes (произведения провансальских поэтов XII века, не имевшие лирического характера) Бертрата де Борна (1145-1210) действовали на его современников. Как зажигательные политические памфлеты; рассказы старых воинов заменяли для юношей исторические сочинения. Различные сюжеты, например легенды о святых обрабатывались в поэтической форме и в таком виде прочнее запоминались свежей ещё памятью. Поэтических произведений того времени в рукописях у нас имеется очень мало, но странствующие певцы знали их очень много; главным образом они исполняли последние произведения лирической музы современных им поэтов. Распространяя их во всей земле; они же познакомили народ с новеллами в стихах. В то же время у них был большой запас комических рассказов. Перешедших к ним от предшественников и значительно расширяемый каждым певцом; народ охотно слушал такие рассказы и с большею охотой выводил морали из этих маленьких весёленьких историй, чем из строгих церковных проповедей. Поэтому и духовенство часто рассказывало в своих проповедях такие же историйки, иногда очень комичные, заставлявшие прихожан, помирать со смеху. Если такие церковные рассказы были действительно интересны, то миряне запоминали их, уносили из церкви домой, рассказывали знакомым и таким образом вложенная в них мораль распространялась в очень далёких кругах.

Само собой разумеется, что такие рассказы. Имеющие целью поучать толпу. При всей своей комичности, всегда были совершенно приличны. Не то придётся сказать о рассказах странствующих певцов: их :contes” и “fabliaux’, дошедшие до нас в довольно значительном количестве, трактуют иногда о таких вещах, которые никоим образом неудобны для детей или подростков юношей и девушек. Но общество взрослых охотно слушало эти рассказы: оно принимало живое участие в щекотливых положениях, в которые становились герои, и нимало не смущалось резкими выражениями: напротив, они нравились ему. Ещё в XV столетии почтенные граждане нимало сумняшеся собирались смотреть карнавальные представления с самыми невероятными сюжетами; правда, все зрители были исключительно взрослые люди и в их глазах недвусмысленные положения и выражения не имели большого веса, раз только спектакль был разыгран весело и хорошо. Двусмысленностей в таких пьесах никогда не встречалось: они говорили всё откровенно и публике не надо было искать в них задней мысли.

Все эти пьесы и рассказы трактовали большей частью любовные истории; в них говорилось, как ловко обманывают жёны своих мужей и как глупо попадаются мужья в расставленную им западню. Женщина почти всегда оказывается хитрее мужчины и настаивает на своём; она очень редко получает кару за свою неверность. Любовники обыкновенно также не отличаются особенным умом и следуют лишь советам женщины. Другое дело, если молодой человек преследует свои собственные цели; он выказывает тогда поразительную хитрость, чтобы овладеть невинной девицей или честной мужней женой. Эти-то уловки любящих сердец и придавали особый интерес средневековым рассказам, стушёвывая слишком резкие подробности и привлекая большие толпы слушателей и слушательниц.

Надо сказать, что общество того времени. Т.е. XIII и XIV веков, не отличалось особенно тонкими чувствами. Сын благородного рода с ранних лет начинал упражняться в воинских играх, учился. По нашим понятиям, очень мало и, сделавшись рыцарем, мечтал лишь об одном: как бы добыть себе в серьёзном бою побольше денег и земель, а если представится случай – то и красивую женщину. При первой возможности он отправлялся на войну, жил при дворе и в наследственном имении показывался очень редко; только после женитьбы он проживал там более продолжительное время, а когда подходила старость и силы уже ослабевали – он проживал безвылазно в своём замке; когда за его столом собирались. С кубками в руках, молодёжь и старики, предметом для бесед служили им войны и охоты, а то лошади и собаки, но главным образом – любовные истории.

Женщины того времени также не отличались особенной учёностью; они были гораздо сильнее и здоровее, чем в наше время и в них не было ни капли сантиментальности, какую нередко можно встретить у наших дам и девиц. Вырастая среди простонародья, они с малых лет приучались слушать всё, не краснея, как вещи естественные и потому не заключающие в себе ничего особенного. Очень возможно, что за время долгого отсутствия мужей. Отправляющихся, например, в крестовый поход. У их жён и на самом деле происходили пикантные романы.

Но из того факта. Что тогдашнее французское общество без всякого стеснения слушало щекотливые рассказы, мы не должны выводить заключения, будто оно не отличалось нравственностью: охотно слушать такие рассказы и подражать им на практике – это две вещи разные и первое не обязывает ко второму; французы же всегда питали особенную любовь к полуобнажённой музе.

От французов рассказы этого рода перешли и в другие европейские страны. В Германии около половины XIII века было переведено множество таких “fabliaux”, а немецкие поэты уже с половины XII века начали перерабатывать для немецкого народа французские поэтические произведения. Но в этих переводах все мало-мальски щекотливое вышло гораздо резче и тяжелее, чем в оригиналах. Многие из таких рассказов, переведённых или переработанных для немецкой публики. Сохранились и до нашего времени; но пока это всё отдельные рассказы, не имеющие между собой никакой связи, тогда как в XIV столетии из них составлялись целые циклы, в которых отдельные части связывались друг с другом; образцом таких циклов могли бы служить вывезенные с востока романы Dolopathos и “des sept Sages”, семи мудрецов. Такой обычай соединения многих рассказов в одно целое создан поэтами XIV века.

Во главе их стоит Джиованни Боккаччо и его «Декамероном», в котором изображено общество дам и мужчин; в этом обществе в продолжение десяти дней ежедневно рассказывают десять рассказов; друзья собрались вместе, чтобы провести в совместной беседе время моровой язвы, свирепствовавшей во Флоренции. Многие из своих сюжетов Боккаччио заимствовал от французских “fabliaux”, но сумел смягчить резкость оригинала. На картине Ватреза представлено такое именно общество знатных дам и кавалеров и одна из этих дам, с лавровой ветвью в руке, рассказывает какую-то историю.

Известно, что Боккаччио был отцом итальянских литературных рассказов и что даже позднейшие итальянские новеллисты, как Банделло, Фиренцуола, Франческо Страпатола, Джиральдо Чинтио и др., часто слепо подражали ему.

В Англии этот род искусства нашёл для себя высшего выразителя в лице Джеффри Чаусера.

Во Франции в XIV столетии новеллы были такой же фавориной лтературной формой, но писались уже не стихами, а прозой; в XV веке главнейшим французским произведением этого рода были “Cent Nouvelles” (сто новелл), не уступающие по своему содержанию старым “fabliaux”, В XVI веке Маргарита Наваррская дала в своём «Гептамероне» собрание новелл в стиле Боккачио, а в эпоху Людовика XIV Жан де Лафонтен снова обработал в стихотворную форму весёлые рассказы старого времени и дал им новую жизнь в своих “Contes”.

В германии этот род литературы привился не так удачно: первые переводы и переработки новелл с французского были очень тяжелы и неуклюжи, и впоследствии немецкие авторы работали на этом поприще также неудачно. В Германии новелла приобрела вкус и значение лишь в нашем столетии, но в ней замечается лишь весьма отдалённое сходство с её первообразом.

«ПЕРЕД ПРЕТОРИЕЙ» Картина С.В. Бакаловича

С.В. Бакалович. "Перед преторией", другое название - "Суд в Древнем Риме"

Из журнала «Всемирная Иллюстрация» № 1152-1891 г.:

«ПЕРЕД ПРЕТОРИЕЙ»

Картина С.В. Бакаловича

Имя г. Бакаловича достаточно хорошо известно русской публике. За последние годы это имя – одно из популярнейших среди молодых художников, окончивших своё художественное воспитание в нашей академии художеств. Г. Бакалович – сын некогда довольно известного польского живописца и очень известной в своё время артистки варшавского театра. Г. Бакалович очень рано обратил на себя внимание любителей своим замечательным талантом. В настоящее время он почти безвыездно живёт в Риме, изучаяя на месте античную жизнь, воспроизведению которой он исключительно посвящает свой талант. Картина его, помещаемая нами в настоящем № «Всем. Илл.», принадлежит к лучшим, наиболее сложным произведениям молодого художника; она была выставлена года два тому назад на академической выставке и тогда же обратила на себя внимание публики. Картина изображает сцену перед преторией в Риме. На мраморном возвышении сидит судья, которому два римских патрона объясняют дело своих клиентов. Обе стороны ожидают решения дела, поддерживая характерными жестами доводы своих защитников. В глубине любопытная толпа плебеев с интересом следит за течением суда. Прекрасно схваченный момент и группа, равно фигуры. Живописно расставленные, превосходная характеристик античного мира в типичных лицах, в костюмах. В архитектуре и всей обстановке – таковы редкие достоинства этой картины.

«МАЛЕНЬКАЯ МАРКИЗА» Картина Э. Тулуза

Из журнала «Всемирная Иллюстрация» № 1177-1891 г.:

«МАЛЕНЬКАЯ МАРКИЗА»

Картина Э. Тулуза

Тулуз принадлежит к жанристам специального парижского стиля; при удивительно красивой и бойкой манере Тулуз отличается большим вкусом и чрезвычайной ловкостью в исполнении. В нынешнем парижском Салоне находилась его картина “La petite marquse” – картина, которая может служить как бы типом его манеры. На фоне красивого пейзажа, вдоль которого виднеются сельские домики, выступает молодая дама: это – «маленькая маркиза», в костюме Ватто XVIII столетия, с широкими буффами по бокам, с открытой грудью, в фижмах. Костюм, хотя на современный глаз и эксцентричный. Но красивый и превосходно идущий к молодому, чуть-чуть улыбающемуся лицу молоденькой маркизы и сейчас же видно – по жесту рук. По походке, по естественной уверенности лица – что это «маленькая маркиза» не современная парижанка, более или менее удачно костюмированная в маркизы времени Людовика XIV – а настоящая маркиза того времени, которая, конечно, не раз бывала в Версале на королевских приёмах.

ШАРЛЬ ШАПЛЕН (Charles Сhaplin) (1825-1891)

Rêverie

Из журнала «Всемирная Иллюстрация» №1151-1891 г.:

ШАРЛЬ ШАПЛЕН

Шаплен при жизни пользовался не менее всемирной известностью, чем Мейсонье. Оба знаменитых художника умерли почти в один и тот же день: Мейсонье 31 января, а Шаплен – 30-го. Но едва ли их судьба в истории искусства будет одинакова. Нет никакого сомнения, чтоМейсонье останется величайшим жанристом XIX века, между тем как слава Шаплена, вероятно, станет блекнуть, по мере того как человечество будет удаляться от эпохи, в которой он жил.

Шаплен родилс в г. Адели в 1825 г. от англичанина-отца и матери-француженки. Своё художественное образование он получил в мастерской Дролинга и дебютировал в Салоне 1845 г. женским портретом. Спустя два года он выставил картину “Sebastien perce de fleches”, которая однако же не обратила на себя ни малейшего внимания публики. Шаплен понял, что историческая живопись – не его род; по прежнему совершенствуясь в портретной живописи, он принялся разрабатывать жанр. Но странно, что этот художник, завоевавший себе впоследствии всемирную славу своими “Nudites”, своими грациозными нагими женщинами, в начале своей деятельности изображал крестьянские сцены и в них обнаружил даже истинное понимание современного реализма. Вместе с этими бытовыми картинами, как у нас принято выражаться, Шаплен, много работал над офортом и в этом роде гравюры достиг значительных результатов. Но вскоре он возвратился опять к женскому портрету и сделался во время второй империи самым модным женским портретистом. Несомненно, что в портрете Шаплен – не из великих портретистов; его рисунок часто небрежен, не определён; в колорите он слишком бьёт на эффект. Но вообще можно сказать, что он прекрасно выражает физиономию оригинала, болезненную нежность цвета лица некоторых женских физиономий, бархатность и белизну кожи. К наиболее известным портретам работы Шаплена можно причислить портреты г-жи Пристли, г-жи Мюзор и г-жи Сейн. Те же самые качества и недостатки Шаплен обнаружил в и тех картинах, которые по содержанию напоминают Грёза и Шардена. К первой манере Шаплена принадлежит: “Reve” (в марсельском музее), грациозная фигура молодой заснувшей девушки, выставленная в Салоне 1867 г. под заглавием: «Сюжет, взятый из Шекспира», - затем «Пыльные пузыри» (в люксембургском музее), “Les Tourterelles”, “Loto”, “Chateau de cortes” и проя. Все эти картины обратили на себя всеобщее внимание грационостью женских фигур и прелестью детских головок; по грации в некоторых из этих головок он очень близко подходит к Грёзу.

Такой же восторг вызвали в публике картины, писанные Шапленом на мифологические сюжеты и на аллегории, в манере Фрагонара и Буше из этих картин наиболее известны следующие: «Первые розы», «Диана», «Астрономия», Поэзия». Заснувшая Диана», «летевшая птичка» и некоторые другие. Художественная критика упрекала Шаплена в том, что в этих картинах он возобновляет самые рискованные сцены живописцев XVIII века; в особенности картина «Первые розы» - молодая погунагая девушка. Держащая в своих руках букет роз – была объявлена, как образец порнографической живописи. По той же причине жюри Салона 1859 г. забраковало его картину «Аврора». Шаплен, обиженный этим решением, обратился к общественному мнению и открыл двери своей мастерской для публики. Публика осталась отчасти недовольна выбором женской модели, недостатком грации, но не нашла в «Авроре» ничего особенно неприличного. Довольный этим решением общественного мнения, Шаплен поручил Лассалю сделать литографию с картины, но цензура, столь же целомудренная, как и жюри, запретила литографию. Тогда Шаплен прямо обратился к Наполеону III, который и отменил решение цензуры. «Аврора» - совершенно современная парижская красавица. Вылетающая из воды среди чуть-чуть зачинающегося утра, её глаза покрыты поволокой, как у особы только что проснувшейся; её руки кокетливо сложены над головой; в волосах у неё крупные жечужины; вся верхняя половина тела голая; лёгкая драпировка окружает ноги, кончики которых ещ в воде. Формы этой Авроры недостаточно грациозны; но мог ли художник придать супруге старого Тифона грацию молодой девушки?

Несмотря на все строгости жюри, «Первые розы» была куплена императором и заняла место в Тюльери, и кроме того Шаплену были поручены значительные декоративные работы в этом дворце. Он расписал в комнатах императрицы потолок и верхние части дверей «Салона цветов» и украсил их грациозными фигурками амуров среди цветов. Он точно также расписал салон Полукруга и ванную императрицы в Елисейсокм дворце. Самая знаменитая картина Шаплена – “Souvenirs”, бывшая в Салоне 1882 г. и купленная французским правительством для люксембургского музея. Молодая женщина с белокурыми волосами, совершенно распущенными и грациозно укладывающимися на плечах, положила голову на подушку тёмного цвета. Глаза выражают грусть, рот улыбается, щёки горят розовым отливом. Левая рука покоится среди прозрачного белья. Несмотря на некоторую рискованность сюжета, эта картина Шаплена действительно обнаруживает лучшие и редкие качества его своеобразного таланта, Который виден тут в каждой черте – и этот талант по прямой линии ведёт своё начало от Буше, Ватто и Фрагонара. Эти «Воспоминания» молодой красивой влюблённой женщины поразительно полны жизни; точно чувствуешь движение крови под этой прозрачной кожей; всё лицо освещено удивительно тонкой и нежной улыбкой: «Розовый ротик, - говорит Арсен Уссе, - полуоткрыт на подобие зрелой гранаты и как бы ожидает поцелуй» …

В.Ч.

Blowing Bubbles

Tihamer von Margitay (1859-1922). «МЕДОВЫЙ МЕСЯЦ»

Tihamer von Margitay (1859-1922). «МЕДОВЫЙ МЕСЯЦ»

Из журнала «Всемирная Иллюстрация» №1156-1891 г.:

«МЕДОВЫЙ МЕСЯЦ»

Картина Т. Моргитай*

Нашим читателям уже известны многие живые типичные жанры молодого венгерского художника Т. Маргитая. Перед нами – одна из его новейших картин. Молодые супруги только что позавтракали – и неудачно: несмотря на то, что медовый месяц «по календарю» ещё не окончился, они успели уже поссорится. И не из-за пустяков: муж отказал своей возлюбленной жене сделать «маленькую» поездку в Париж. На том основании, что они так недавно ещё были там. Во время из свадебного путешествия. Бедная барыня – в слёзы: известно ведь, что в арсенале женщины слёзы – самое страшное для мужчин оружие; но на этот раз даже средство оказалось недействительным. Муж спокойно вышел из-за стола и уселся читать газету. Наступило зловещее молчание … Вдруг послышались шаги и в столовую вошла мать бедной девочки. Удивлённая грустным лицом дочери со следами слёз, она выведала от неё причину её горя и, дрожа от негодования, готова пустить в ход всю свою тяжёлую артиллерию против жестокосердного зятя. Но – кажется – и её усилия пропадут даром: если этот чёрствый человек был в состоянии обидеть во время медового месяца свою «мадонну», свою красавицу-жену, то неужели-ж его испугают упрёки негодующей тёщи?.. и газета привлекает его внимание гораздо сильнее, чем слёзы жены и укоры её матери …


Автор "истории", рассказанной в старом журнале, не обратил внимания на ехидную улыбку служанки, с какой она смотрит на разыгравшуюся сцену.

 * - Фамилия художника в журнале написана в разных местах по разному.

Шовкуненко А.А.. (1884-1974). Портрет дважды героя Советского Союза генерал-майора А.С. Ковпака

Художник Шовкуненко А.А.. (1884-1974).  Портрет дважды героя Советского Союза генерал-майора А.С. Ковпака. Киевский государственный музей украинского искусства

«НА ДРУГОЙ ДЕНЬ» Картина Н.И. Бунина

Наркиз Николаевич Бунин (1856-1912). - На другой день. Исполнено в 1891 году

Из журнала «Всемирная Иллюстрация» № 1183 – 1891 г.:

«НА ДРУГОЙ ДЕНЬ»

Картина Н.И. Бунина

Представьте себе огромное поле на другой день после сражения: трупы солдат, взрытая почва. Убитые лошади. Разбитые телеги – таково приблизительно зрелище этого поля. Г. Бунин изобразил нам его с беспощадным реализмом. Он сделал может быть, одно отступление от непосредственной правды: посреди этого поля смерти он поместил осёдланную красивую лошадь – единственное живое существо, находящееся тут. Как попала сюда эта лошадь? Ведь не могла же она всю ночь оставаться здесь? Художник не отвечает нам на эти вопросы, но мы всё-таки понимаем его: лошадь эта, конечно, ищет своего хозяина, может быть, молодого офицера, труп которого находится тут же, где-нибудь среди других трупов. Ещё не убранных. Несмотря, однако, на этот не совсем удачный драматический элемент, который художник хотел придать своей картине – впечатление, получаемое от его произведения, очень сильно.

Из "Нового полного биографического словаря русских художников" Э.Г. Коновалова:

 Бунин, Наркиз Николаевич (1856-1912) - живописец. Вольный слушатель Академии художеств в 1881-1887 гг. На выставках с 1885 г. (Академия художеств, Общество русских акварелистов и другие). Будучи военным, писал батальные сцены. Его работы имеются в музеях Тулы и Омска. 

«ВЗЯТЬ ЖИВЬЁМ» - Картина Вильгельм Амандуса Бера (1837-1907)

Из журнала «Всемирная Иллюстрация» №1091- 1889 г.:

«ВЗЯТЬ ЖИВЬЁМ»

Картина В. Бера

Ночью шёл лёгкий снежок и на пороше ясно виден каждый следок. Словно по раскрытой книге, в лесу и в поле можно читать по этим следам, какими путями пробирались в истекшую ночь медведь, волк, лисица и другие дикие звери до зайца включительно.

Нередко можно видеть по этим отпечаткам в снегу как лисица пробиралась по следам зайца. Волк также не брезгует этой вкусной дичью и иногда, при счастливом случае, можно даже наблюдать любопытный факт, как несколько волков охотятся за одним зайцем и перерезают ему дорогу; если выследить охоту до конца, то следы часто приводят к тому месту, где бедняга был разорван четвероногими охотниками.

В такое утро сердце охотника бьётся сильнее, отдаётся приказ оседлать коня. Из псарни выводятся гончие – и начинается выслеживание дичи. Скоро охотник находит следы волка и выгоняет его из логовища. Собаки спускаются со своры – и начинается травля; волк, спасая свою шкуру. Не обращает внимания ни на какие препятствия; за ним мчатся собаки; вот они его догнали, вцепились в него и уже рвут зубами. Охотник спрыгивает с лошади, бросается на волка и хватает его сзади за уши, прижимая голову зверя к земле. Волк в это время – как ни странно это – вдруг становится тих, словно ягнёнок, до того, что второй охотник может без всякой боязни вставить в пасть ему закрутку, чтобы зверь не мог укусить. Затем вяжут волку ноги и взваливают его на спину заранее приготовленной лошади, чтобы взять его живым для обучения молодых собак. Прибыв на означенное место, охотник развязывает волку ноги – но пасть его остаётся несвободной, чтобы не позволить ему загрызть молодых собак – затем травля начинается снова, пока нож не покончить его жизнь. Впрочем, волк в одиночку очень труслив; в стаях он гораздо злее и нахальнее, но под влиянием голода он становится дерзко отважен.

Wilhelm Amandus Beer - Der lebendig gefangene Wolf

Да, когда-то охота была повседневным обыденным занятием людей. Охотились чтобы добыть дичь к столу, а также для того, чтобы уберечь домашнюю живность от нападения хищников. Сейчас же охота - это удел немногих, да и то, большинство современных охотников занимаются ею для того, чтобы отдохнуть от повседневной рутины. Большинство же людей предпочитает слушать анекдоты про охотников, типа:

После выстрела по дичи охотник просит напарника:
— Сходи, посмотри, что за зверя я уложил?
Тот возвращается:
— Судя по паспорту, его зовут Джонсон.

«С просьбой о помиловании у Дожа» Картина Карла Беккера (1820-1900)

Из журнала «Всемирная Иллюстрация» №1116-1890 г.:

«С просьбой о помиловании у Дожа» 

Картина Карла Беккера (1820-1900) 

Талантливый художник не указывает нам, о каком именно доже идёт речь в его картине. Судя, однако, по костюмам, его дож не может быть ни Марино Фальеро, ни Фоскари; вернее всего это – один из последующих дожей, менее известных в истории – времён XVI столетия, а может быть – и XV. Во всяком случае дело не в самом доже. Картина имеет сильный драматический и живописный характер. Престарелый дож под руку с супругой выходит из дворца и спускается по мраморным ступеням. Позади в живописных позах видны сторожа и некоторые из окружающих дожа. Дож – старик; он едва передвигает ноги и опирается на палку. Его супруга – молодая женщина с красивым весёлым лицом. Перед ним бежит большая левретка. Спускаясь по ступеням, с ребёнком, которая протягивает к нему прошение о помилование мужа. В картине Беккера очень характерно скомпонована вся сцена. Жена дожа обращается к нему с улыбкой, с грациозным жестом левой руки, как бы приглашая его выслушать умоляющую его женщину. Дож, опираясь на палку, смотрит на протягиваемую к нему бумагу и слушает просящую, которая одной рукой подаёт прошение, а другой – небольшую девочку, которая видимо испугалась дожа и его жены. Эта мимолётная связь между этими лицами превосходно схвачена и продолжается далее, – на второй план, где придворные также с видимым интересом следят за ценой. Чудеснейший рисунок, прекрасная, внимательно обдуманная композиция, жизненность самой сцены – вот существенные достоинства картины. Но к ним необходимо присоединить также и аксессуары. Роскошные костюмы XVI столетия, богатая обстановка дворца – всё это составляет прелестную гармонию. 

Тихамер фон Маргитаи - «СОПЕРНИКИ»

Tihamer von Margitay (1859-1922). Соперники

Картинка взята отсюда.

Из журнала «Всемирная Иллюстрация» №1180 – 1891 г.:

«СОПЕРНИКИ»

Эпизод из жизни артистки

К картине Т. Моргитаи

Известная певица Паска была совсем некрасива; однако она была «пикантна». Собственно говоря, лицо у неё было самое дюжинное, с грубыми чертами, но казалось «породистым», когда артистка стояла на сцене и зажигала свои подведённые тушью, довольно бесцветные глаза огнём деланной страсти. Голос её тоже был не из самых блестящих, но всё же отличался силой на верхних нотах. Мы говорим «всё ещё», потому что Паска была уже немолода, хотя эффектная фигура и утончённое художество театрального гардероба позволяли ей рассчитывать на вечную вторую молодость. Но и в это время Паска произвела положительный фурор в Будапеште, где она дебютировала в удачнейших партиях своего репертуара – Валентины, Аиды, Эльзы – и была ангажирована в оперный театр.

Новая примадонна всегда является предметом общего любопытства, особенно в стране пылких мадьяров, любящих театр и легко увлекающихся. Но на этот раз справки любопытствующей публики привели к удивительному результату: Паска была ангел целомудрия! Она жила, как монахиня, никогда не разлучалась со своей компаньонкой, никогда не пила шампанского с магнатами и встречалась со своими обожателями и поклонниками только на улице, во время прогулки.

Что это значить? Все ломали головы над этим вопросом, – а между тем ларчик просто открывался: одна Паска знала, сколько её лет; притом же она одна знала, как сильно истощился её голос, и какого напряжения стоило уже её пение; и одна она только говорила про себя (потому что Паска была женщина практичная и оборотистая, а вовсе не гениальная, беспечная артистическая натура), что пора уже – как раз пора – подумать о том, чтобы «пристроиться» как следует. В жизни каждой артистки есть такой год, даже чуть не час, по истечении которого всё пропало. Поэтому Паска жила настоящей весталкой и – внимательно осматриваясь через лорнет вокруг себя, когда шла по улице, окружённая толпой поклонников, которые все без исключения положили свои сердца к её ногам.

Наконец взоры её остановились на одном лице из этой толпы. Граф Вичай – уже несколько пожилой, с несколькими редкими волосами и с некоторой лысиной, несколько недалёкий и несколько потёртый господин – имел чин ротмистра, был наследником громадного состояния старого барона Бочкай, своего внучатого дяди, был владельцев прекрасной скаковой конюшни и отличался благородным, рыцарским характером. Скоро он мог уже похвастаться знанием “adorateur unone” Паска: единственный! Ион очень этим гордился: он часто разъезжал с ней по городу в своём экипаже причём сам правил лошадьми; он ежедневно привозил ей, по общепринятому обычаю, громадные букеты, он преподносил «к её ногам» драгоценные уборы новейшего фасона – одним словом, он был «единственным» её обожателем. И вдруг однажды горничная доложила Паска о визите молодого барона Мандельблю в то самое время, как у певицы сидел ротмистр – и хозяйка приказала принять гостя… Пока горничная, с много значительной улыбкой на губах, направилась в прихожую, граф Вичай вскочил с кресла, словно его укусила змея:

- Как, вы принимаете визиты разных кавалеров! И при этом ещё в моём присутствии!..

- «В моём присутствии» - это хорошо! - улыбаясь, возразила Паска. – Разве вам было бы приятнее, если бы я делала это у вас за спиной?

- Нет! Но этого дурня! Этого молокососа! Этого беспутника! И с такой фамилией! Барон Мандельблю!..

- Любезный граф, я. Пожалуй, и не принимала бы его, если бы не была к этому вынуждена. Нам, певицам, нужны такие поклонники, как молодой барон Мандельблю .. Ах! Вот он идёт…

И он действительно вошёл, с громадным букетом в руках, вошёл с некоторым смущением, но с восторженными фразами на губах, и Паска была вся внимание, вся любезность, так что бедный ротмистр, казалось чуть не лопнул от злости и ревности. А когда барон Мандельблю удалился, ротмистр, окончательно выйдя из себя, разразился и загремел:

- Это невозможный человек, madame! И вы форменно ухаживали на ним! Что это значить?

- Это значить, что мне нужен такой обожатель!

- Как так?

- Очень просто. Барон Мандельблю молод и глуп. Он хочет жениться на мне. И он женится на мне. Я должна же в конце концов подумать и о моём будущем.

- Жениться! – заволновался окончательно убитый граф. - Почему же вы не сказали мне этого сразу? Я также готов жениться на вас … если уж это необходимо …

И граф Вичай действительно женился на Паске. Он не был несчастлив в браке с ней. И уже много времени спустя после свадьбы она сказала ему как-то среди других разговоров: - спрашивал меня тогда, к чему нам нужны такие молодые глупые поклонники, каков, например, барон Мандельблю? Теперь я могу тебе признаться в этом: именно для того, чтобы нанас женились такие богатые пожилые обожатели как ты!»