Кузьма Петров-Водкин

Едва ли мы ошибемся, назвав Петрова-Водкина одним из самых больших русских художников XX века. По силе дарования он, быть может, и не имел себе равных среди своих сверстников и современников. Наследие, оставленное им, огромно; оно включает сотни картин и этюдов, написанных масляными красками, тысячи акварелей и рисунков. Его творческие интересы отличались гибкой многосторонностью. Он создавал станковые картины самых разнообразных жанров, от бытового до историко-революционного и символического, а также портреты, пейзажи, натюрморты, эскизы монументально-декоративных росписей; был художником театра, иллюстратором и оформителем книг, мастером рисунка и акварели. Мир идей и нравственных представлений, характеризующий русскую культуру первой трети XX века, нашел в его творчестве глубокое и верное отражение.

Но в истории русского и советского искусства этому живописцу принадлежит отдельное, несколько обособленное место.

Петров-Водкин начал свою деятельность на рубеже XIX—XX столетий и завершил ее накануне Великой Отечественной войны. Он не примыкал ни к одному из сложившихся в то время творческих течений. В живописи 1900—1930-х годов вряд ли можно найти явление более сложное и своеобразное, чем его картины. Они поражают своей необычностью, какой-то особенной самобытностью и несхожестью ни с чем ранее виденным. Черты острого новаторства выступают в них одновременно со строгой традиционностью, глубина философской мысли сочетается с торжественной и нарядной декоративностью.

Возможно, именно эта сложность, эта заостренная оригинальность мышления и творчества и, наконец, эта независимость художественных позиций и явились причинами, по которым современники недооценивали или, вернее, не до конца его понимали.

Нельзя говорить о непризнанности Петрова-Водкина: ему неоднократно сопутствовали успех и почести. Но критика не проявила должной прозорливости, и в среде, окружавшей мастера, не возникло отчетливого представления о той роли, которую он сыграл в национальной культуре. Только теперь, в перспективе времени, когда прошло уже более четверти века со дня смерти живописца, начинают раскрываться истинные масштабы его таланта и проясняется историческое значение его деятельности.

Петров-Водкин был художником-мыслителем с глубоко развитым нравственным чувством. Он исходил из представления об искусстве как о великой преобразующей силе, способном обновить и изменить действительность, преодолеть будничную ограниченность современной жизни и морально возродить человечество.

Традиционные приемы и формы станковой живописи, бытовавшие в практике художников начала XX века, казались ему совершенно не соответствующими современным целям искусства. По убеждению мастера, русская живопись должна превратиться в искусство больших философских обобщений. Для этого ей нужно оторваться от изжитых традиций и вернуться к глубинным истокам национального изобразительного мышления — прежде всего к древнерусской иконе и фреске, в которых Петров-Водкин видел едва ли не высшее проявление творящей художественной фантазии народа.

На этой идейной основе у него возникла строго продуманная, последовательная творческая система и сложился особый образно-эстетический строй.

Любую задуманную работу он всегда начинал с изучения и наблюдения натуры. Первоначальная идея будущего произведения рождалась из мотива конкретно-увиденного, непосредственно взятого из живой действительности. Натурный рисунок неизменно являлся как бы отправной точкой в развитии замысла. Но для Петрова- Водкина нарисовать — значило:

осмыслить. В его понимании рисование представляет собой философский процесс, обнаруживающий скрытые закономерности жизни. Поэтому он именно рисует, а не копирует натуру, раскрывая ее строение, выражая ее характер, показывая напряженность ее жизненной энергии.

Рисунок, таким образом, обретает особенно важное значение в творческой системе мастера. Образцы карандашных натурных этюдов к картине «Купание красного коня» (1912), и «Мать» (1913), включенные в данную подборку, дают вполне отчетливое представление о его стиле. Острая, гибкая, стремительно бегущая линия охватывает контуры фигур и лиц, сжато синтезируя форму. Светотень моделирует пластические объемы. Художник сознательно отбрасывает изображение всего случайного и нехарактерного, сосредоточивая внимание на строении и пластике человеческого тела. Пластика становится здесь главным средством характеристики образа.

Однако прямое общение с натурой — лучше сказать, раскрытие натуры — составляло лишь первую фазу работы. Мысль о картине присутствует в каждом рисунке Петрова-Водкина, а картина слагается в его творчестве как комплекс не только пластических, но и цветовых, пространственных, композиционно-ритмических, сюжетных и, в первую очередь, философских представлений. Восприятие, в основе реалистическое и предметное, проходило в сознании художника сквозь целую систему усложнений и углублений, ведущих от непосредственно увиденного мотива к синтетическому образу. От первого, проникнутого живым чувством наброска головы русской крестьянки он постепенно восходил к картине, выражающей в живописно-пластической форме нравственную идею материнства.

Сказанное становится особенно наглядным, если сравнить натурные зарисовки с законченными графическими композициями, также включенными в данную подборку: с рисунком «Мать» (для журнала «Пламя», 1919) и «Интерьером» (1926). По силе выразительности композиции не уступают рисункам с натуры, но основными художественными средствами являются в них уже не линия и пластика, а сложная пространственность, аналитическая расчлененность и ясность планов, строго замкнутое ритмическое построение. Здесь вполне отчетливо выступают характерные качества творческого мышления

художника. Оно реалистично по существу, поэтично, свободно от иллюстративности и мелочного бытописательства. Образы его графики (а также и живописи) вырастали из впечатлений, почерпнутых в самой гуще современной жизни — но они как бы возвышены над уровнем будничной обыденности. В произведениях мастера действительность обретала черты торжественности и величия.

Октябрьская революция явилась рубежом в развитии искусства Петрова-Водкина и положила начало длительному периоду, в котором прежние тенденции были переосмыслены в свете нового миропонимания и жизнеощущения. Творчество художника становилось все более разносторонним и сложным. В нем появились социальные и политические мотивы, отразившиеся в картинах на темы революции и гражданской войны. В своих портретах живописец стремился раскрыть и запечатлеть обобщенный образ человека советской эпохи.

Работа над натюрмортами привлекала Петрова-Водкина в течение всей его жизни.

В бытии вещей, во внешне случайном, а по существу глубоко продуманном сопоставлении простых и обыденных предметов, окружающих человека, художник открывал как бы малый образ мира, микрокосма, управляемый теми же закономерностями, которые движут мир людей и природы. В работе над «мертвой натурой» он искал новые средства художественного выражения, добиваясь смелых цветовых и композиционно-пластических решений, живописной гармонии. В натюрмортах проявляется одна из характернейших черт творчества Петрова-Водкина — высокая одухотворенность, быть может не имеющая себе равных в искусстве XX столетия

В. Петров

Смерть комиссара. 1928 г. Государственный Русский музей

Мать. 1915 г. Государственный Русский музей

Первая демонстрация. (Семья рабочего в первую годовщину Октября). 1927 г. Центральный музей Революции СССР

1919 г. Тревога. 1934 г. Государственный Русский музей

Купание красного коня. 1912 г. Государственная Третьяковская галерея

Автопортрет. 1918 г. Государственный Русский музей

Селёдка. 1918 г. Тыльная сторона клеёнки, масло. 58х88,5. Государственный Русский музей

Натюрморт «Селедка» является своего рода символом эпохи, сосредоточием его бытовых реалий и нравственных ценностей. На пронзительно кричащем ярком куске ткани сиротливо лежат две картофелины и кусок хлеба - полагающийся продовольственный паек во время Гражданской войны. «Герой» полотна - блестящая, масляная селедка - олицетворяет собой известный христианский символ «ИХТИО», «рыбу», означающую Христа. Художник языком аллегорий указывает на судьбу «блюда», обреченность религии в новом советском государстве и будущее время безбожия. Привлекает внимание и фон натюрморта - Петров-Водкин «разложил обед» на снятой с подрамника картине, изображающей застывшее в вечной красоте и гармонии лицо. Так, «хлеб насущный» оказывается важнее идеалов, заменяя духовную пищу идеологией. 

Особенность живописной манеры Петрова-Водкина заключается в сложности ракурса изображенных предметов. Выбранная художником «сферическая перспектива », подчеркнутая нарочитой изломанностью форм, обозначенная светом и выделенная объемом, позволяет зрителю рассмотреть натюрморт сверху, сбоку, что, несомненно, делает его более монументальным, а прочтение - почти планетарным.