Открытки с репродукциями: Борис Михайлович Неменский

Б.М.Неменский. В стране голубых стрекоз. 1972

Неменский Борис Михайлович 24.12.1922

Живописец. Член Союза художников СССР. Заслуженный художник РСФСР, лауреат Государственной премии СССР, доцент.

Нар. худ. РСФСР (1986), чл.-корр. АПН СССР (1982). Окончил Моск. худ. ин-т (1951). С 1942 художник Студии военных художников им.Грекова, участник войны. После войны жил и работал в Москве. С 1966 профессор худ. ф-та ВГИКа. Картины на темы войны «О далеких и близких» (1950), «Земля опалённая» (1957), «Безымянная высота» (1961-62), «Солдаты» (1967—1971), «Память Смоленской земли» (1984) лирические композиции "Стихи" (1972), «Дом друга моего» (1985) и др. работы. Автор оригинальной программы эстетического воспитания школьников.

Б.М.Неменский. Дыхание весны. 1955

Температура чувства. Александра Пистунова. Из журнала "Юность" 1973 год, №5

О живописи Бориса Немсиского всегда много спорят знатоки искусства, художественные критики, писатели, широкая зрительская аудитория. Каждое его полотно вот уже почти четверть века вызывает активный общественный интерес. Отчего же так? Видимо, картины этого мастера по-особому волнуют наши сердца. Но чем? Неменский не увлечен формотворчеством: не ищет рискованных цветосочетаний, резких композиционных приемов, странных образов. Его рассказ прост — художник повествует лишь о том, что каждый в состоянии наблюдать непосредственно, и его сюжеты как будто легко можно назвать жанровой живописью.

Восемнадцатилетним мальчиком придя на войну, прошагав по передовым почти четыре года, оставив поразительный дневник фронтовых зарисовок. Неменский начал свой путь с того постижения жизни а её острых ситуациях; которое определило его тему. Эта тема — назовем ее исследованием температуры чувства — всегда была единственной для художника.

Сиротство старой матери, нежное покровительство раненым девочки-медсестры, красота внезапно открывшегося солдату весеннего лесного мира, горькая боль и мука защитника Отечества от ощущения опаленной родной земли... Таковы были «военные!» сюжеты Неменского, выполненные спустя годы после боев, оставшиеся в глазах художника не памятью о факте, но памятью о состоянии души.

Затем пришли иные сюжеты, «мирные»: к огромному окну нового дома прижималось бескрайнее голубое небо, и букет полевых цветов возле стекла казался лохматой веселой птицей молодости и бесконечной жизни; юная мать обнимала свернувшегося возле ее руки рыжеголового малыша, они спали вдвоем, и это явление новой, такой обыкновенной и такой прекрасной слящей мадонны что-то тихо открывало внутри тебя, какую-то музыку, похожую на клавесин Люлли (я заметила, что на выставке Неменского люди говорили шепотом возле этой картины, наверное, боялись спугнуть очарование лёгкого сна); мальчишки и девчонки в пионерской форме сидели перед вечером где-то в предгорьях — в Крыму или в Карпатах — и пели и напоминали издали цветы, брошенный на луговину гигантский венок; и еще множество человечьих лиц, напряженно вслушивающихся в живые звуки мира,— девушки, женщины, рабочие парни, подростки, просветленные, перешагнувшие какой-то духовный, нравственный порог новые люди.

Нет, это не просто жанровая живопись. Такая распахнутость души, такая высокая температура чувства! Александр Бенуа называл подобную экспрессивную манеру романтическим реализмом, и, вероятно, это определение может в какой-нибудь мере соответствовать и искусству Неменского. Теперь мы почти подошли к спорам вокруг этого художника. Как назвать его яростное вторжение в жизнь человеческого сердца? Вправе ли увлекаться такими состояниями пластическое искусство живописи? И почему этого мастера больше волнует «что сказать», чем «как сказать», и вроде он вовсе не занят пятном, линией, ракурсом — обычными задачами художника?

Борис Неменский написал однажды: «Искусство живет не только трудом и мыслями художников, оно в такой жо море живет трудом и мыслями зрителей», и самая большая радость от его живописи — ощущение этого «в такой же мере», ощущение зрительской личной причастности к священным играм Аполлона.

Я не случайно употребила древнее понятие о «священных играх». По легенде Аполлон покровительствовал всем искусствам, не разъединяя их, но соединяя собою. Важно ли это сегодня? Очень важно. Вот почему афористическая образность, емкая поэтика Неменского, его замечательная театральность, крупные планы душевных состояний его героев побуждают зрителя думать о жизни и о красоте, заставляют его находить систему мировоззрения, систему пристрастий.

Перешагнув границы быта, живопись Бориса Неменского стала, по существу, — хотя это и несколько громко сказано — исторической. И это качество определено но только ее участием в формировании духовной жизни советских поколений, но констатацией этой жизни — ее эстетики и этики, её стремления к высокому идеалу. Жанровое у Неменского стало эпическим, границы факта раздвинуты его кистью, заметившей, казалось бы, локальное, сиюминутное: чье-то волнение, печаль, восторг, мечту. Температуру чувства, которым жив человек.