Побывать в Италии было давнишней моей мечтой. 
И вот в ноябре 1963 года она осуществилась. С группой советских художников я поехал в Италию на целый месяц.
В конце сентября мы, попрощавшись с друзьями, отправились в путь. Миновав Минск, пограничный Брест, Варшаву, Вену, мы на третьи сутки оказались в Риме. Москва провожала нас первым снежком, а здесь шел теплый дождик, и, немного погодя, светило яркое солнце. Город был весь в зелени — сочной и свежей, несмотря на осеннее время. На многочисленных площадях, улицах и автострадах — масса снующих с бешеной скоростью машин, самых различных марок — от кадиллаков и фордов новейших образцов до маленьких фиатов, мотороллеров и велосипедов.
Первое, что я испытал здесь, это ощущение нереальности. Не верилось, что находишься в Риме, в этом вечном городе, где жили и творили гениальные Рафаэль и Микельанджело, где встречались Александр Иванов и Гоголь, где Карл Брюллов написал свою знаменитую «Гибель Помпеи»...
Рим величав и строг. Роскошные особняки и лачуги бедняков, богатые рестораны, рассчитанные на дорогих туристов, и дешевые траттории для рабочего люда, где зачастую старик-нищий буквально вымаливал в долг у хозяина стаканчик дешевого кьянти, великолепные отели, куда портье усиленно зазывает приезжих, и бродяги,
лишенные крова,— таков этот город контрастов.
С первых же дней мы начали изучение многочисленных памятников античности, знакомились с музеями и картинными галереями, произведениями искусства эпохи Возрождения и средневековья. 6 пинакотеке Ватикана нас буквально потрясли росписи Микельанджело и Рафаэля. Ни одно описание, ни одна репродукция не впечатляет так, как оригиналы.
В свободное время мы рисовали и писали. Самое трудное, пожалуй, было заставить себя начать работать прямо на улицах Рима. Вспоминаю, как я писал первый этюд (улица Сан Спирито). Никак не мог решиться открыть этюдник в незнакомом городе и начать писать, так как вокруг толпы народа, масса машин, мотороллеров — все это несется перед глазами, шумит, гремит, и в ушах стоит такой гул, что буквально столбенеешь. .. В такие моменты и этюдник не открывается, и краски не выдавливаются на палитру, и руки дрожат от нервного напряжения.
Первый этюд писался очень трудно. Позже, по мере того как день за днем приходилось работать в разных местах города, я постепенно привык к «помехам» и писал гораздо спокойнее и увереннее.
Ознакомившись с Римом, мы поехали на север Италии — в Венецию, Флоренцию, Сиену.
Ранним ноябрьским утром наша группа прибыла в Венецию. Ехали тяжело, так как в течение всей дороги пришлось сидеть. Полусонные вышли в незнакомом городе. Вода плескалась в ночи где-то очень близко. Стоял густой туман. Устроившись в отеле и немного отдохнув, пошли бродить по утренней Венеции.
Туман постепенно рассеялся, и нас очаровала красота сказочного города, как будто выросшего со дна морского, явившего миру совершенно неповторимые по красоте архитектурные ансамбли.
В Венеции все перевозится по воде — от кирпича и цемента до оранжата и кока-колы. Лодки, лодочки, барки различных систем, речные трамваи и величавые гондолы снуют по каналам. Гондольеры так искусно управляют гондолами, что диву даешься, как может человек одним веслом, стоя на корме, управлять такой большой лодкой. При этом многие из гондольеров еще поют свои любимые песни.
Минуя узенькие улочки, переулки, небольшие площади, на которых расположены магазины, лавочки, лотки с фруктами, рыбой, цветами и разнообразными венецианскими сувенирами, выходим на площадь Сан Марко.
Это, по существу, центр города. Площадь не велика, но производит впечатление очень просторной, так как попадаешь на нее из узеньких улочек. Здесь всегда масса народа, в основном туристов, которые фотографируют все и сами фотографируются.
Дворец дожей и базилика Сан Марко в сочетании с лагуной голубовато-зеленого цвета представляют собой изумительный живописный ансамбль, в который, как черные лебеди, великолепно вписываются покачивающиеся на волнах гондолы...
Несколько дней мы посвятили изучению достопримечательностей Венеции. В музеях и базиликах наслаждались произведениями венецианских мастеров: Дж. Беллини, Тициана, Веронезе, Тинторетто; знакомились с великолепной архитектурой.
Погода была значительно хуже, чем в Риме. Дни стояли туманные, часто моросил мелкий осенний дождик, и очень редко выглядывало солнышко.
Венеция настолько своеобразна и красива, что не писать ее невозможно. Поэтому, невзирая на плохую погоду, мы все-таки рисовали и писали. Над одним из этюдов мне пришлось работать под проливным дождем. Вымокший до нитки, я писал наполовину водой, наполовину маслом, но этюд закончил («Венеция. Дождь»).
В последний день своего пребывания в Венеции мы, по традиции, бросили несколько мелких монет в Большой канал и, распрощавшись с севером Италии, поехали в центр страны, во Флоренцию.
Флоренция очень красивый город: великолепные архитектурные ансамбли его площадей с замечательными скульптурами Микельанджело и Донателло; древний мост Понте-Веккьо, где живут и торгуют из поколения в поколение ювелиры и чеканщики, поставившие на мосту бюст Бенвенуто Челлини, замечательного ювелира и скульптора Флоренции; удивительные галереи Уффици и Питти и, наконец, гробница Медичи — нерукотворное создание гения Микельанджело. ..
Изучению огромных богатств, которые таили в себе флорентийские галереи, музеи и базилики, мы и посвятили несколько дней. Побывали также в предместьях Флоренции, городке Прато и местечке Фьезоле.
На работу почти не оставалось времени, да и погода постепенно портилась — моросил дождь, образуя туманы, сокращая и так короткие осенние дни. Во Флоренции мне удалось написать единственный этюд — «Персей». Однажды под вечер вышло солнце; зрелище площади Синьории со статуей Персея на переднем плане было настолько красиво, что я не удержался от соблазна и начал писать. Неделя во Флоренции пролетела быстро. Мы не успели всего осмотреть, но нужно было ехать дальше, нас ждал еще юг Италии — Неаполь и Помпеи.
Первого декабря, в воскресенье, мы прощались с Римом. День выдался солнечный и теплый. Я пошел на площадь Гарибальди, где по воскресеньям всегда собирается народ, чтобы полюбоваться Римом, который виден отсюда как на ладони. Масса гуляющих — молодежь, родители с детьми и старики — наслаждались солнечным днем. Многие принесли с собой в корзиночках всякую снедь и тут же на скамейках аппетитно ели.
Солнце медленно садилось. День клонился к вечеру, последний день моего пребывания в Италии...
Ну что же, месяц здесь прошел очень интересно. Многое увидел, многое пережил, со многим познакомился, узнал не только парадную, но и прозаическую Италию, Италию рабочего люда.
Самые приятные и теплые впечатления оставила у меня эта красивая, солнечная страна.
Ю. Подляский
Флоренция. "Персей". Картон, масло. 1953 г.
Рим. Собор св. Петра. Картон, масло
Венецианская лагуна. Картон, масло
Рим. На окраине. Картон, масло
Рим. Крестьянская ферма. Картон, масло
Рим. Агава и пинии. Картон, масло
Рим. Улица дель Маре. Картон, масло
Рим. Улица Спирито. Картон, масло
Венеция. Маленький канал. Картон, масло
Венеция. Дождь. Картон, масло
Венеция.Большой канал. Картон, масло
Рим. Мост сан Анджело. Картон, масло
Автопортрет. 1926 г. Государственная Третьяковская галерея
Рождение поэмы. ("Медный всадник") 1937. Всесоюзный музей А.С.Пушкина. Ленинград
Портрет В.В. Маяковского. 1940. Государственный Русский музей
Портрет В.В. Куйбышева. 1935 г. Государственная Третьяковская галерея
К.Е. Ворошилов и А.М. Горький в тире ЦДКА. Центральный музей Советской Армии
Смольный. 1937 г. Музей А.М. Горького. Москва
Портрет П.И. Чайковского. 1940. Москва. Концертный зал им. П.И. Чайковского
Портрет народного художника СССР, академика И.Э. Грабаря. 1942 г. Государственная Третьяковская галерея
Шлюпочный переход жён командиров Черноморского флота. 1936 г. Московская область. Санаторий "Архангельское".
Портрет матери художника. 1916 г. Государственная Третьяковская галдерея
Арматурщики. 1931.
Рабочие районы закипели. Акварель. Государственный музей Революции СССР
Крым. Батьи-Лиман. Залив. 1939 г. Государственная Третьяковская галерея
Волховстрой. 1931. Музей А.М. Горького. Москва
