В 1971 году исполняется сто лет со дня рождения известной русской художницы Анны Петровны Остроумовой-Лебедевой (1871—1955). Начав профессиональное образование в художественно-промышленном училище Штиглица, продолжив его в Академии художеств, в классах И. Е. Репина и В. В. Матэ, Остроумова-Лебедева избрала для себя в искусстве путь гравера. Это был смелый и очень ответственный шаг, если вспомнить, насколько трудна работа ксилографа, и если представить себе состояние деревянной гравюры того времени.
Ко второй половине XIX века ксилография уже утратила значение самостоятельного вида искусства и существовала, в основном, как способ репродуцирования. Гравер становился зависимым от воспроизводимого оригинала, утрачивая свой собственный язык. Поэтому, когда появились фотомеханические способы печати, гравюра оказалась под угрозой гибели. На рубеже XIX—XX веков Остроумова-Лебедева возродила русскую ксилографию к жизни, заставив ее говорить на своем собственном языке, высокохудожественном и эмоционально выразительном. Особенно значительны заслуги художницы в области цветного эстампа. Здесь колористический дар Остроумовой соединился с ее тяготением к композиционной строгости и изысканности рисунка. В этом плане много дали художнице занятия в мастерской Уистлера в Париже. Сближение с группой молодых художников, будущих основателей объединения «Мир искусства», их личная дружба и общность творческих интересов имели решающее воздействие на вкусы Остроумовой.
Выступив как новатор в области деревянной гравюры, Остроумова создала свой собственный стиль в ксилографии, определив своим творчеством пути ее развития в России в начале XX века. Язык гравюр ее всегда эмоционален, ясен и строг. Она прекрасно владела выразительностью силуэта, ритмом линий, контрастами черного и белого, обобщенными цветовыми плоскостями. Годы, отданные гравюре, воспитали глаз и руку художницы, приучили к композиционной строгости, отточенности формы, к лаконизму и обобщенности художественного языка.
Вторым творческим увлечением художницы была акварельная живопись. Остроумову можно считать одним из ведущих мастеров акварели начала XX века.
Гравюра и акварель - две грани художественного дарования Остроумовой. Они взаимно вдохновляли и обогащали друг друга. Акварель давала возможность самого непосредственного общения с натурой, помогая уловить трепет жизни в тончайших цветовых соотношениях, не утрачивая полноты живописного восприятия мира. Гравюра учила осмысленному синтезу первых натурных впечатлений. Несомненно, работа в гравюре наложила отпечаток на стиль и характер акварельной живописи Остроумовой. Все, что ценила художница в деревянной гравюре — сжатость и краткость выражения, немногословие, беспощадную определенность и четкость линий, — все это, безусловно, сказалось и в ее акварельной манере.
В отличие от многих своих современников, Остроумова хранила в чистоте акварельную технику, находя привлекательность акварели «в легкости и стремительности мазка, в быстром беге кисти, в прозрачности и яркости красок». Акварель была постоянной спутницей в путешествиях Остроумовой. Так возникли большие циклы, посвященные Финляндии, Италии, Голландии, Испании, Крыму и Кавказу.
Первые пробы в акварели были связаны с подготовкой цветной ксилографии. Остроумова делала карандашные рисунки, подцвечивая их акварелью. Раскладывая цвет на составные части, расчленяя его для каждой отдельной доски, художница искала единого цветового ключа, отбрасывая случайное и нехарактерное. Поэтому ранние листы, такие, как акварели, написанные в Финляндии (1908), очень графичны и их язык близок языку цветной гравюры. С 1910-х годов художница особенно много работает в акварели. В это время рождаются великолепные листы из путешествий по Италии (1911), Голландии (1913) и Испании (1914). Постепенно меняется акварельная манера Остроумовой. От графичности ранних работ она переходит к чистой живописи цветом. Ее палитра становится богаче, а мазок шире и сочнее.
Как в гравюре, так и в акварели, главной темой Остроумовой был городской пейзаж. Ей удивительно точно удавалось угадывать характер города в едва уловимом ритме архитектурных форм, в определенном, только ему присущем колорите. Каждый ее цикл отличается своеобразным цветовым решением. В дневниковых записях художница оставляла «литературные портреты» тех мест, в которых бывала. В них — необыкновенная точность найденных слов, совпадающих с ее живописными образами.
Тихо глядит в зеркало каналов Венеция, погруженная в легкую туманную дымку. Черное кружево рисунка, набросанного бархатистым итальянским карандашом, в сочетании с тончайшими градациями серого создает изысканную серебристо-жемчужную гамму, благородную и сдержанную.
Совсем по-иному выглядит Амстердам — в черно-коричневой гамме, с черепичными крышами домов, с темно-зелеными купами деревьев вдоль каналов — город с размеренным укладом жизни, тихий и уютный.
По-настоящему живописный темперамент художницы раскрылся в акварелях испанского цикла, написанных с особой полнозвучностью, в мажорном цветовом ключе. Испания — выжженная зноем, с медно-красными реками, песчаными откосами, сине-зелеными рощами олив — образ вечной природы, суровой и могучей.
Но, пожалуй, самым близким художнице был образ ее родного города — Петербурга—Петрограда—Ленинграда. Эта тема проходит лейтмотивом через все творчество Остроумовой с первых ее шагов в искусстве до последних дней. Она увидела его по-своему, по-остроумовски, воссоздала своим, особым языком. Она сумела заглянуть в душу этого города, строгого и изысканного в своей красоте, сумела понять его характер в созданных природой и человеком ритмах и цветовых соотношениях, почувствовать его настроение в разное время года. В гравюрах и акварелях Остроумовой проходит перед нами образ города в разные периоды его жизни. Петербург белых ночей, загадочный, подернутый прозрачной пеленой, близкий пушкинской поэзии. Таким мы видим его в ранних гравюрах 1910-х годов. Здесь и Летний сад зимой с прихотливым узорочьем черных ветвей, и каналы, отражающие кружево решеток. В этих листах — торжественность и строгость северного города, его вечная, непреходящая красота. Революционный Петроград, праздничный и мажорный, Ленинград зимний, опушенный розоватым инеем, и весенний, тающий в лиловатой дымке распускающихся деревьев.
Будучи по своему природному дару пейзажистом, Остроумова пробовала свои силы в портрете. В 1930-х годах она создала галерею портретов художников, артистов, писателей, людей творческого труда. Но все-таки ярче всего остроумовский талант раскрылся именно в городском пейзаже, с его внутренней организацией. Даже в чистом пейзаже Остроумова всегда подчеркивает архитектонику и упорядоченность природы. Таковы акварельные листы, написанные в любимом ею Павловске. Они стали классическими, составив особую лирическую тему в творчестве художницы.
Остроумова-Лебедева прожила долгую жизнь в искусстве. Начав творческий путь в самом начале нашего века с художниками «Мира искусства», она встретила Октябрьскую революцию зрелым мастером, продолжая активно работать. В тяжелые дни ленинградской блокады Остроумова-Лебедева не покидала родного города, работая в это время над своими «Автобиографическими записками». Она закончила свой путь признанным мастером советского искусства, народным художником РСФСР. Более полувека отдала художница творчеству, оставив людям искусство, полное мужества и большой поэзии.
Е. Плотникова
Колонны Казанского собора. 1903 г. Государственный Русский музей
Ленинград. Острова Кирова ранней весной. 1937 г. Акварель, бумага. 62х47 см. Государственный Русский музей 
Пункахарну. Два островка и берёзки. 1908 г. Акварель. Государственный Русский музей
Весенний мотив. 1904. Гравюра на дереве.
Летний сад зимой. 1902 г. Гравюра на дереве
Сеговия. Вид на Альказар (Испания) 1915 г. Акварель, гуашь. Государственная Третьяковская галерея
Финляндия под голубым небом. 1900. Гравюра на дереве.
Горный институт. 1909 г. Государственный Русский музей
Вид на Кисловодск. Акварель. 1923 г. Государственный музей изобразительных искусств им. А.С. Пушкина
Ленинград. Вид с Троицкого (ныне Кировского) моста. 1926 г. Государственный Русский музей 
Павловск. 1945 г. Акварель. Калининская областная картинная галерея
Павловск. Вольер. 1922 г. Акварель, бумага. 34х50. Государственный Русский музей
