«Карлов мост в Праге»

Czech School, 19th Century. The Charles bridge, Prague  - Неизвестный художник чешской школы 19 века. Карлов мост в Праге

Франтишек Ироудек (1915 г.р.) - «Виноград»

Франтишек Ироудек (1915 г.р.). Виноград.  Frantisek Jiroudek (born 1915). Vinice

Вацлав Рабас «Лето в поле»

В. Рабас (1885-1954). Лето в поле - V. Rabas. Leto v poli

Я. Славичек - «Прага зимой»

Jan Slavíček - Ян Славичек (1900 - 1970) . Прага зимой

М. Медвецка - «Юный строитель Оравской ГЭС» .

 М. Медвецка. Юный строитель Оравской ГЭС

Л. Гудерна - «Прощание»

Чешский художник Л. Гудерна -  "Прощание"

В. Рада - «Зима в Северной Чехии»

В. Рада. Зима в Северной Чехии. V. Rada. Zima v Severnich Cechach

В. Бенеш. Гора Бланик

В. Бенеш. Гора Бланик - V. Benes. Hora Blanik

Чешские скульпторы К. Лидицки и А. Тризуляк

А.Тризуляк. Парень из Детвы

К. Лидицки. Ян Гу. Модель для памятника в Карловом университете

Чешский художник Л. Куба - «Упряжка»

Л. Куба . Упряжка  -  L. Kuba. Sprezeni

См. также:


Куба - «Плоды»

Ярослав Чермак - «Свадьба в Черногории»

Ярослав Чермак. «Свадьба в Черногории». Национальная галерея в Праге

«Свадьба в Черногории»

(К картине Ярослава Чермака.)

Черногория отвагой и удальством своих юнаков отвоевала свои владения и права у свирепых турок. Ярослав Чермак своей кистью и искусством завоевал себе славу во всей Европе. Художественный музей в Праге заключает в числе своих главных сокровищ оригинал этой картины, весьма удачное воспроизведение которой, превосходно нарисованное Б. Рубаликом, мы предлагаем читателям. Умерший уже художник изобразил тут не кровавое событие, не одну из бесчисленных схваток горцев с их вечным врагом турком, но сцену одинаково захватывающую наш взгляд и мысль своими национальными особенностями и своим превосходным художественным выполнением. Это отрывок из частной семейной жизни черногорцев, такой блаженный, радостный – свадьба! Но с какими обычаями, нравами! Отвага, храбрость веют от изображения этой черногорской свадьбы, как с каждой картины, которой Ярослав Чермак прославил и увековечил воинственность и геройство наших южных собратьев. Жених увозит с собой дорогую невесту на быстром коне, сопровождаемый песнями и выстрелами своих приятелей; он въезжает в свой дом, его же пленница увенчана пёстрыми цветам. Драматическая сторона этого семейного события воплощена в фигуре жениха. Это черногорец, как бы выхваченный из действительности, с искрящимся соколинным взглядом, с могучей грудью, со стальными мускулами и мыслью, которая своей свежестью оживляет и скала, и степи и развалины старых зданий. Лошадь сознаёт. Какого богатыря она везёт, и как счастлив ныне этот богатырь.

А.С.

Из журнала «Всемирная Иллюстрация» № 937-1887 г.

Посмотреть на Яндекс.Фотках

ЖИВОПИСЕЦ ЯРОСЛАВ ЧЕРМАК

В №501 за 1878 год журнала «Всемирная иллюстрация» был помещён следующий некролог:
ЖИВОПИСЕЦ ЯРОСЛАВ ЧЕРМАК

11-го (23-го) апреля этого года скончался в Париже известный живописец, чех Ярослав Чермак, в котором чешский народ лишился не только даровитого национального художника, но и одного из самых горячих патриотов и ревнителей славянского духа. Чермак родился в Праге, в 1831 году, и получил прекрасное первоначальное воспитание под руководством своей матери, женщины, пользовавшейся общим уважением всего образованного чешского общества. Дом госпожи Чермак был в то время центром художников, литераторов и учёных из чехов, в том числе известного историка изящных искусств, Спрингера, имевшего большое влияние на молодого Чермака, которого он одно время был учителем. Восемнадцати лет, Чермак предпринял вместе с о своею матерью, путешествие по Германии, посетил Мюнхен, затем Дюссельдорф, где познакомился с Каульбарсом, Корнелиусом и Лессином, и вскоре поступил учеником в антверпенскую академию художеств, директором которой был тогда Меппен. Здесь молодой Чермак с жаром принялся за работу и получил первую премию за живопись, после чего отправился в Брюссель и сделался единственным учеником Галле, что возбудило большое внимание в художественном мире. Результатом этих работ явилась прекрасная большая картина: «Словаки переселенцы», которая обратила на молодого художника общее внимание и так понравилась бельгийскому королю, что он приобрёл её для своей собственной галереи. Через четыре года после этого, Чермак оставил Брюссель и перебрался в Париж, который и выбрал себе постоянным местопребыванием.

Париж не произвёл на художника никакого влияния, и он до конца своей жизни оставался чехом и славянином прежде всего. Предметы для своих картин Чермак избирал только из жизни и истории чехов и южных славян и исключение составляют всего две-три картины с академическими сюжетами, например: «Марий на развалинах Кароагена», или «Нормандские рыбаки, читающие библию». Сознавая, что истинно-великим творцом художник может быть только в том, что он может не только сознавать, но и чувствовать, он не уклонялся с избранного пути, внимательно следил за ходом событий в славянском мире и передавал на полотне наиболее замечательные моменты из прошлой и современной истории чехов и славян. В 1862 году Чермак окончил картину, задуманную им после поездки в Черногорию, изображавшую «Похищение герцеговинки баши-бузуками». Картина эта, перебывавшая почти во всех больших городах Германии, Бельгии и Франции, считается первым, по времени, капитальным трудом Чермака. В «Похищении герцеговники баши-бузуками» каждая отдельная фигура вполне отработана, каждая представляет тип, совершенно законченный, плод серьёзного изучения. Особенность как этой, так и других, в том роде, произведений Чермака составляет отсутствие театральности в постановке, чего, при подобных сюжетах, не легко бывает избежать. Благодаря этому качеству и мастерскому исполнению, картина «Похищение герцеговинки» производила сильное впечатление на публику везде, где ни выставлялась, и положила начало славе художника. Король бельгийский, большой поклонник таланта чешского живописца, пожаловал ему за эту картину кавалерский крест бельгийского ордена. В 1865 году, Чермак получил на художественной выставке в Руане большую медаль, ценою в 1,500 франков. Вслед затем, появился целый ряд произведений Чермака, быстро разошедшихся в фотографических снимках и копиях по всей Европе. Наиболее замечательные из этих картин: «Сцены из тридцатилетней войны», «Уличные рабочие», «Девушки в церкви», «Чешский король получает известие о проигранном сражении у Белой», «Старое еврейское кладбище в Праге», «Раненный черногорец», «Наумбургская детская процессия в лагерь гусситов», «Черногорские пленницы» и др. «Раненный черногорец» и «Наумбургская детская процессия» приобретены для венской художественной галереи… Художественная критика отнеслась чрезвычайно сочувственно к работам Чермака, - особенно французская печать, ставившая чешского живописца наравне со своими звёздами первой величины, что со стороны французов чрезвычайная редкость. В последнее время, Чермак был занят исполнением заказа для парижского общества любителей изящных искусств. Поручившего ему написать большую картину из последней «русско-турецкой войны». Снимок с одной из лучших картин Чермака: «Симон Ломницкий, просящий милостыню на Пражском мосту», помещён в этом номере «Всемирных иллюстраций».

Чермак заболел ещё в феврале месяце, но затем поправился и принялся за работу, несмотря на то, что силы его ещё далеко не восстановились. Скоро он опять простудился, стал харкать кровью и, 23 апреля, скончался от паралича сердца. На похороны собрались художники, писатели журналисты, приехавшие на выставку в Париж, члены австро-венгерского благотворительного общества, члены чешской колонии в Париже и большая толпа народа. На гроб были положены, от имени «Пражской художественной беседы», два венка с лентами чешских цветов, а парижские художники украсили гроб своего товарища большим лавровым венком, с белыми бантами. У гроба говорили речи: граф Кудштейн, член австро-венгерского благотворительного общества, г. Розенберг и чешский драматический писатель, Эмануэль Боздвех. Тело Чермака погребено на кладбище: «Pere Lachaise».

«Симон Ломницкий, просящий милостыню на Пражском мосту»

Ярослав Чермак - "Турецкие башибузуки ведут герцеровинских девушек на ярмарку рабынь в Дринополь"

Ярослав Чермак. "Турецкие башибузуки ведут герцеровинских девушек на ярмарку рабынь в Дринополь". Королевский музей в Брюсселе.

Статья из российского еженедельника от 16 января 1871 года № 107, которой была представлена данная картина:

"Турецкие башибузуки ведут герцеровинских девушек на ярмарку рабынь в Дринополь" Картина Ярослава Чермака

Можно ли вообще назвать, строго говоря, существование славян в Герцеговине и Боснии, в Болгарии и Старой Сербии - "жизнею"? Врядли можно. Один взгляд на прилагаемую картину даровитого чешского живописца Ярослава Чермака объясняет достаточно: почему? Единственный род процветающий в Боснии и Герцоговине, это торг рабынями. Горе девушке, которая вышла из под руки природы красавицей и не успела вовремя скрыться, узнав заблаговременно о переодическом нашествии страшных башибузуков. Долго ли ещё будут продолжаться эти возмутительные зрелища на глазах всей Европы, на срам современной "цивилизации"? - решть трудно. Об этом недумают дипломаты, поддерживающие турецкое иго над славянским югом; французы и англичане создали себе совершенно голословно, странный догмат, что, с освобождением турецких славян. с возвращением им жизни, улучшением их печальной участи, должна непременно образоваться громадная славянская держава. которая, будто бы, сделается опасною для остальной Европы. Не лучше, в этом отношении, поступают и немцы. Иногда, правда, поднимает и на западе тот или другой честный публицист или путешественник свой голос, доказывая своим соотечественникам, что современная Труция гниющее тело, в котором поддерживать жизнь искусственным образом бесполезно и напрасно; но на такой голос политика не обращает внимания. Вот что говорит не славянин, а французский путешественник S. Bonillon в "Revue Contemporaine" 1868 г., который подывал в разных краях Герцеговины. "Когда разрушилось Сербское царство после битвы на Косовом поле, - пишет он, - дворянство Боснии и Герцеговины спаслось тем, что приняло ислам, за что турки признали его равноправным и оставили ему его имения. Но положение массы народа. крепко сохраняющего религию отцов, сделалось тем ужаснее; отуреченные земляки произвольно и безнаказанно угнетали его и угнетают до сих пор, не смотря на все блестящие договоры и обещания турецкого правительства. 400 лет прошло с тех пор, но дворяне эти всё-таки не сделались настоящими турками: до сих пор они говорят на сербском языке и в глубине души у них ещё осталось сознание, что они христиане. До сих пор в их землях почитается, по древнему обыкновению, тот или другой святой, считаемый покровителем дома; несколько раз в год, в известные дни, они тайным образом приводят христианского священика к могилам своих отцов, чтобы он помолился за упокой их души. В случае тяжёлой болезни, они даже просят священников к себе, совершить обедню около смертного одра. Если б не назначена была в турецких законах смертная казнь за отстуапление от магометанства, они вернулись бы к христианству.

В 1849 году боснийское дворянство, соединившись с народом, восстало против турецкого господства и прогнало пашу и прочие власти. Затем, очестив страну от турок, оно стало обнаруживать феодально-аристократические наклонности, что вызвало естественное противодействие со стороны народа - этим успех восстания рушился. Междоусобная вражда дала туркам возможность без особенного труда овладеть страной и с тех пор турецкие власти в своих притеснениях и жестокостях не знают пределов.

Если у христианина есть деньги, он должен зарыть их в землю. Положим, что он пожелает купить себе дом, имение; заплатив турку хорошую взятку он получит гербовую бумагу дающую ему право на это и, положим, не встретив дальнейших препятствий, сделается владельцем; но едва только успеет он улучшить опустошённые поля и нивы, поправить разорённые здания, - турок непременно найдёт средство вытеснить христианина и сесть на его место. Обыкновенно найдётся "формальная ошибка" в продажной грамоте; начнётся процесс. Фальшивые свидетели, подкупленный судья с одной и беззащитный христианин с другой стороны; исходом бывает. что турок остаётся правым,а христианин, сверх совершённого над ним грабежа, должен будет ещё заплатить расходы за производство судебного дела. Остаётся, правда, путь апеляции к высшей инстанции ("мевлевость") и даже к самому верхнему суду в Константинополе (судурь); по этой юстиции нет конца, необходимы громадные расходы, долговременные путешествия; в редком же случае, если бы христианин выигра (когда за него заступится иностранный консул или какое-нибудь знатное лицо), он должен, по обыкновению Корана, нести значительные платежи за судебное делопроизводство.

Герцоговина - страна богатая и красивая. В такой стране, отчаяние порождает разбойничество, а разбойники в Герцоговине народ могучий, глубоко почитаемый, и если они в самом деле не бывают не столько сильны, чтобы одолеть власти, то они неприменно настолько ловки, что умеют, при помощи подкупа, хорошо ладить с ними. Насчёт этого г. булонь рассказаывает много весьма интересных вещей.

Герцеговинские христиане по вероисповеданию или православные (большая часть), или римско-католики. Но и восточный и западный клир одинаково не заботится о народе; православный епископ не лучше католического, что и понятно, если принять в соображение, что иерархи - гречесекие фанариоты. Они дорого покупают в Константинополе свои епископские места. а затем стараются собрать заплоченные деньги, с барышом, конечно, с приходских священников; те же со своей стороны обращаются на прихожан. Лучше, чем о светстком духовенстве, отзывается г. булонь о православном монашестве. В сопровождении русского консула, он посетил несколько монастырей в окрестностях Мостара и остался очень довольным. Монахи люди честные, занимаются правильным трудом, у них не видать ни скупости, ни старания благоденствовать, так что народ по праву называет их "калудеры" - добрые старики (с греч.). Одним только остался г. булонь недоволен. как в описываемых монастырях, так и вообще относительно образованного общества в Герцеговине: русскому консулу везде оказывается чрезмерная почесть; к нему все относятся с доверием и любовью; всё, что из России или о России, для жителей имеет живой интерес; русских везде считают единственными защитниками; на них везде возлагают все свои надежды. Г. булонь упрекает юго-славян за то, что они недобросовестно относятся к исторической истине: Франция и Англия оказали многие благодеяния турецким славянам, но они не помнят этих благодеяний и все хорошее для себя приписывают исключительно только России. Г. Булонь ищет причину такой непопулярности западных держав в "панславянизме", о котором он распостраняется весьма не хорошо. Ностои вспомнить, как относились эти державы к страданиям славян, например, когда бедные герцеговинцы, под руководством храброго воеводы луки Вукаловича попытались путём восстания улучшить свою, невыносимо тяжёлую, участь. Только одна Россия и Черногория оказали несчастному народу помощь, конечно, насколько позволили им обстоятельства.

Картина Чермака, представляемая нами читателю. возбуждала везде в Европе, где она находилась на выставках, заслуженную похвалу. В Париже за неё давали значительные суммы и теперь её купили в Генуе за 40,000 франков. Ярослав Чермак родом чех, поселился несколько лет назад в Париже, где считают его в числе лучших художников. Он учился в пражской академии художеств, где отличался наклонностью заниматься предметами из быта и истории славянских народов, чем навлёк на себя немилость враждебной всему славянскому дирекции академии, которая под конец и исключила его, как "фантаста, занимающегося национальным сумасбродством, к тому же к искусству - совсем не способного". Чермак пробыл долгое время среди юнославян, именно в Черногории и написал затем несколько очень ценных картин, из числа которых "Черногорская женщина, участвующая в сражении с турками", получила большую известность и нашла покупателя за 30,000 франков. Кроме того, имеются от Чермака многие хорошие эскизы из чешской истории относящиеся к прославленной эпохе "гуситского движения".

Статья несколько политизирована, но  искусство часто бывает политизированым.

См. также:

 

Некоторые другие работы Яраслава Чермака

Набор: ЧЕШСКАЯ ЖИВОПИСЬ В СТИЛЕ БАРОККО (2-ая часть)

Вид зала П. Брандла (фрагмент экспозиции) - View of the P. Brandi Room

Михаэл Вильман (1630-1706 гг.). «Андромеда» (около 1695 года). Масло, холст, 171 на 108 см. - 
Michael Willmann (1630—1706).  Andromeda (c. 1695). Oil on canvas, 171 x 108 cm.

Ян-Криштоф Лишка (около 1650-1712 гг.). «Вознесение Девы Марии» (около 1695-1696 гг.), Масло, холст, 160 на 103 см. - 
Jan KryStof  LiSka (c. 1650—1712) The Assumption (prob. 1695—1696). Oil on canvas, 160 x 103 cm.

Бартоломей Спрангер (1546-1611 гг.). «Венера и Адонис» (после 1600 года). Масло, холст, 118 на 175 см. - 
Bartholomeus Spranger (1546—1611). Venus and Adonis (after 1600). Oil on canvas, 118 x 175 cm.

Карел Шкрета (1610-1674 гг.). «Рождение святого» (около 1640 года). Масло, холст, 58 на 88 см. - 
Karel Skréta (1610—1674). Birth of a Saint (c. 1640). Oil on canvas, 58 x 88 cm.

Ян Купецкий (1667-1740 гг.). Портрет Франтишки Вуссиновой, 1716 год. Масло, холст, 87 на 67,5 см. - 
Jan Kupecky (1667—1740). Portrait of Francis Wussin, 1716. Oil on canvas, 87 x 67.5 cm.

Иозеф Гейнтц (1564-1609 гг.). «Поклонение пастухов» (до 1600 года). Масло на меди, 30 на 22 см. -
 Joseph Heintz (1564—1609). The Adoration of the Shepherds (before 1600). Oil on copper, 30 x 22 cm.

См. также:


Набор: ЧЕШСКАЯ ЖИВОПИСЬ В СТИЛЕ БАРОККО (1-ая часть)

Набор: ЧЕШСКАЯ ЖИВОПИСЬ В СТИЛЕ БАРОККО (1-ая часть)

Обложка: Ян Купецкий (1667-1740 гг.) - «Автопортрет художника за работой над портретом жены», 1711 год. Масло, холст, 93,5 на 74,5 см.
Cover:   Jan Kupecty (1667—1740) Self-Portrait while painting his wife’s portrait, 1711. Oil on canvas, 93.5 x 74.5 cm.

ЧЕШСКАЯ ЖИВОПИСЬ В СТИЛЕ БАРОККО 

Маньеризм, заключительная и своеобразная фаза Ренессанса, представлен поздней работой ведущего мастера при дворе императора Рудольфа II в Праге, художника Бартоломеуса Спрангера (1546 - 1611), на которой изображены Венера и Адонис (после 1600 г., Духцов, галерея замка). Творчество столь же выдающегося мастера эпохи Рудольфа II Йозефа Гейнтца (1564 - 1609) олицетворяет его небольшая работа «Поклонение пастухов» (до 1600 г.). Роль основателя чешского барокко выпала на долю Карла Шкреты (1610-1674), реалистический взгляд которого проявляется как в «Рождении святого» (после 1640 г.), так и в портретном творчестве, особенно в портретах людей ему близких, таких, каким был прославленный резчик драгоценных камней Дионисио Мизерони, запечатленный в кругу своей семьи (около 1653 г.). Противоположной, скорее северной ориентацией отличается творчество Михаэла Вильмана (1630-1706), для изысканного искусства которого наиболее типична картина «Освобождение Андромеды» (около 1695 г.). Ученик Вильмана Ян Криштоф Лишка (около 1650 -1712) достиг уже в ранней фазе творчества экспрессивного обострения, о чем свидетельствует его эскиз «Вознесение Девы Марии» (около 1695-1696 гг.). Главный мастер высокого чешского барокко Петр Брандл (1668 -1735) отличался насыщенной трактовкой и сочным колоритом, воплощенными, например, в изображении головы Девы Марии из «Явления» (около 1728 г.). В портрете высшего чиновника (около 1728 г.) художник достиг сочетания этих двух элементов. К наиболее выдающимся портретистам средней Европы принадлежит чешский эмигрант Ян Купецки (1667- 1740), который редко бывал в Чехии, но был весьма популярен. Во время его краткого пребывания в Праге возник поясной портрет Франтишки Вуссино-вой (1716 г.). Вацлав Вавржинец Рейнер был прежде всего автором фресок, но не менее значительной областью его творчества были также пейзажи, например, его ранний пейзаж с северной ориентировкой «Орфей и звери» (около 1720 г.), а также отмеченный итальянским влиянием «Пейзаж с водопадом» (около 1740 г.). Подлинным символом чешского рококо стал художник Норберт Грунд (1717 - 1767), творчество которого представлено небольшой работой «Дама на качелях» (около 1760 г.).

 BAROQUE PAINTING IN THE CZECH LANDS 

Mannerism, a specific final phase of the Renaissance, is represented by a late work of the leading master of the circle of artists working for Rudolph II in Prague, Bartholomeus Spranger (1546—1611), depicting Venus and Adonis (after 1600 ; gallery at château Duchcov). The small Adoration of the Shepherds (before 1600) is the work of a no less important painter of the Rudolphinian circle, Joseph Heintz (1564—1609). The foundations of Bohemian Baroque were laid by Karel Skréta (1610—1674), whose realistic approach shows very clearly in his lively Birth of a Saint (after 1640) and his portraits of persons close to him, e. g. the Family Portrait of the Gem-Carver Dionysio Miseroni (probably 1653 or after). Quite a different northern orientation is represented by Michael Willmann (1630—1706), who left a mark in the Czech Lands with his cultivated art. One of his characteristic works is the Liberation of Adromeda (c. 1695). Willmann’s pupil J. K. LiSka (c. 1650—1712) in his early phase used an expressive approach as shown by his sketch of the Assumption (probably 1685—96). Petr Brandi (1668—1735), the leading master of High Baroque in Bohemia, had outstanding mastery of his art and used a rich colour scheme. An example of this is the head of the Virgin from the Annunciation (c. 1705). The two elements merged in the Portrait of a Mining Official (c. 1728). The Czech exile Jan Kupeckÿ (1667—1740) ranks among the most imgortant portrait painters in Central Europe. He worked in ohemia on only rare occasions but with great success. During one of his stays in Prague he made the charming semi-figure of Fraritisca Wussin (1716). V. V. Reiner (1689—1743) was a leading fresco'painter. Landscapes represent a second, no less important aspect of his work. The northern influence shows in the early Orpheus with the Animals (probably 1720), while a small Landscape with a Waterfall shows Italian influences (before 1740). Norbert Grund (1717—1767) has become a symbol of Bohemian Baroque and his large output of small pictures is represented by the Lady on the Swing (c. 1760).

Вацлав Вавржинец Рейнер (1689-1743 гг.) «Орфей с животными» - фрагмент, (до 1720 года). Масло, холст, 199 на 167 см. 
V.V. Reiner (1689—1743) Orpheus and the Animals — detail (bef. 1720). Oil on canvas, 199 x 167 cm.

Норберт Грунд (1717-1767 гг.) -  «Дама на качелях» (около 1760 года). Масло на липовом дереве, 27,2 на 22 см. 
Norbert Grund (1717—1767) Lady on a Swing (c. 1760). Oil on linder wood, 27.2 x 22 cm.

Петр Брандл (1668-1735) -  Портрет чиновника канцелярии рудников (около 1728 года). Масло, холст, 65 на 50 см. 
Petr Brandi (1668—1735) Portrait of a Mining Official (c. 1728). Oil on canvas, 65 x 50 cm.

Петр Брандл (1668-1735 гг.) Голова Девы Марии из «Благовещения» (около 1705 года). Масло, холст, 58,5 на 43,5 см.
 Petr Brandi (1668—1735) Head of the Virgin from the Annunciation (c. 1705). Oil on canvas, 58.5 x 43.5 cm.

Карел Шкрета (1610-1674 гг.) «Фамильный портрет ювелира Дионизия Мизерони» (около 1653 года). Масло, холст, 185 на 251 см. 
Karel Skréta (1610—1674) Family Portrait of the Gem-Carver Dionysio Misero-ni (prob. 1653). Oil on canvas, 185 x 251 cm.

Вацлав Вавржинец Рейнер (1689-1743 гг.) - «Пейзаж с водопадом» (до 1740 года). Масло, холст, 43 на 32,5 см. 
V.V. Reiner (1689—1743) Landscape with a Waterfall (bef. 1740). Oil on canvas, 43 x 32.5 cm.

Обложка:  Вид зала К. Шкреты (фрагмент экспозиции) 
Cover:  View of the K. Skr6ta Room

ПЁТР БРАНДЛ (1668 - 1735). АПОСТОЛ ПАВЕЛ.

ПЁТР БРАНДЛ (1668 - 1735). АПОСТОЛ ПАВЕЛ. Холст, масло. 91,5 х 74,2. Написано после 1725 г. Галерея Пражского града

PETR BRANDL (1668 - 1735), APOŠTOL PAVEL. Olej na plátně. 91,5x74,2. Po roce 1725. -Pro Brandla, v jehož díle vyvrcholila česká barokní malba, je .typická volba jadrného lidového typu stejně jako smyslová životnost výrazu i posunku. Zvučný akord červené a modré prozrazuje, že Brandl se poučil na benátských příkladech. Aktivní úlohu světla podporuje živý a členitý rukopis vytvářející plastický reliéf krásné barevné hmoty. Rovnováha mezi pádným objemovým pojetím a důrazem na barevně světelné prostředky patří к vlastnostem, jež odlišují Brandla a českou barokní malbu od souvěkého umění sousedních zemí. 

ПЁТР БРАНДЛ (1668 - 1735). АПОСТОЛ ПАВЕЛ. Холст, масло. 91,5 х 74,2. После 1725 г. Для Брандла, в творчестве которого чешская живопись периода барокко достигла своей вершины, типичен выбор яркого народного типа, а также и чувственная жизненность выражения и позы. Звучащий аккорд красных и синих тонов свидетельствует о воздействии венецианских примеров на Брандла. Активную роль света подчеркивает живая и расчлененная манера письма, передающая пластическую рельефность красочной массы. Равновесие между «объемностью» видения и щедрым использованием цветовых и световых эффектов относится к свойствам Брандла, которым он сам и чешская барочная живопись отличаются от тогдашнего искусства в соседних странах. 

PETR BRANDL (1668 - 1735), DER APOSTEL PAULUS, öl auf Leinwand. 91,5x74,2. Nach 1725. Für Brandl, in dessen Werk die böhmische Barockmalerei ihren Höhepunkt erreichte, ist die Wahl des urwüchsigen Volkstypus ebenso typisch wie die sinnliche Lebendigkeit in Ausdruck und Gebärden. Der Volltönende Akkord von Rot und Blau verrät, daß Brandl sich an venezianischen Vorbildern belehrte. Die aktive Aufgabe des Lichts wird durch eine lebendige und gegliederte Handschrift unterstützt, die der farbig schönen Materie ein plastisches Relief verleiht. Das Gleichgewicht zwischen dem plastischen Empfinden des wuchtigen Volumens und der Betonung der Medien von Farbe und Licht gehört zu den Eigenschaften, durch die sich Brandl und die Barockmalerei Böhmens von der zeitgenössischen Kunst der Nachbarländer unterschieden. 

PETR BRANDL (1668 - 1735). THE APOSTLE PAUL. Oil on canvas. 91.5 by 74.2. After 1725. In Brandt's work Czech Baroque art reached its climax. Typical of his work is the choice of robust popular types and the sensual lifelikeness of expression and gesture. The resounding harmony of red and blue shows that Brandl had studied Venetian art. The active part played by light is supported by the lively and complex brushwork creating plastic relief in beautiful colour. The balance between the feeling for volume and the stress on colour and light is one of the basic qualities whereby Brandl and Czech Baroque art differed from contemporary painting in the nei)hbouring countries. 

PETR BRANDL (1668 - 1735). L'APÔTRE PAUL. Toile. 91,5 x 74,2. Après 1725. - Brandi représente un sommet de la peinture tchèque baroque. Le choix du type populaire trapu et large d'épaules est typique de Brandi comme la vitalité sensuelle de l'expression et des gestes. L'accord sonore du rouge et du bleu trahit la leçon que Brandi reçut de la tradition vénitienne. Le rôle actif de la lumière est soutenu par une écriture picturale vivace et articulée imprimant à la masse chromatique un beau relief plastique. L'équilibre entre la conception énergique des volumes et l'accent mis sur la luminosité colorée compte parmi les facultés qui distinguent l'art de Brandi et la peinture baroque tchèque de l'art de l'époque des pays voisins.

ЯН КУПЕЦКИЙ (1667 - 1740), ПОРТРЕТ ГОСПОЖИ ШРЕЙФОГЕЛЬ

JAN KUPECKÝ (1667 1740), PODOBIZNA PANÍ SCHREYVOGLOVÉ. Olej na plátně. 93 x 74. Asi 1716. Obraz vznikl zřejmě roku 1716 během Kupeckého pobytu v Praze podobně jako obraz H. F. Wussinové z Národní galerie. Žena pražského obchodníka se dala zpodobit v duchu aristokratických zálib bohatého měšťanstva jako krásná a elegantní pastýřka způsobem, který předjímá rokokové pojetí. Obraz, vyzdvihující půvab urostlé postavy i jemnost pleti, dokládá, že Kupecký dovedl osobitě těžit z francouzských podobizen i z flámského umění, aniž přitom oslabil realistickou věcnost a proni-kavost portrétní charakteristiky. -
JAN KUPECKV (1667 1740). PORTRAIT OF MRS SCHREYVOGEL. Oil on canvas. 93 by 74. Probably 1716. The picture was clearly made during Kupecky's stay in Prague in 1716, like the Portrait of Hedwig F. Wussin in the Prague National Gallery. The wife of the merchant had herself depicted as a beautiful and elegant shepherdess following the aristocratic whims the rich burghers fancied. The manner of depiction anticipated Rococo art. The picture stresses the charm of the well-grown figure and the gentle smoothness of the skin. It shows how close Kupecky came to French portraiture and Flemish art without weakening realistic aspects and characteristic features - 

 ЯН КУПЕЦКИЙ (1667 - 1740), ПОРТРЕТ ГОСПОЖИ ШРЕЙФОГЕЛЬ. Холст, масло. 93 x 74. Около 1716 г. Портрет был написан, очевидно, в 1716 г. во время пребывания Купецкого в Праге, равно как и портрет Г. Ф. Вуссин, находящийся в Национальной галерее. Жена пражского купца изображена в духе «аристократических» замашек богатых бюргеров — в виде красивой и элегантной пастушки по способу, предвосхищающему стиль рококо. Изображение, подчеркивающее прелесть и стройность фигуры и нежность кожи, свидетельствует о том, что Купецкий умел своеобразно использовать французские портреты и фламандское художество, ничуть притом не ослабляя реалистичность и проникновенность портретной характеристики - 

 JAN KUPECKY (1667 -1740), BILDNIS DER FRAU SCHREYVOGL. öl auf Leinwand. 93 x 74. Um 1716. Das Bild dürfte wahrscheinlich 1716 während des Prager Aufenthaltes von Kupecky, ähnlich dem Bildnis der H. F. Wussin in der Nationalgalerie, entstanden sein. Die Gemahlin des Prager Kaufmanns hat sich im Geiste der aristokratischen Umgangsformen der reichen Bürgerschaft als reizende und elegante Schäferin porträtieren lassen, in einer Art, die das Rokoko vorwegnimmt. Das Bild, das die Schönheit der hochgewachsenen Gestalt und ihren zarten Teint hervorhebt, zeigt, daß Kupecky auf persönliche Weise aus der französischen Porträtmalerei und zugleich auch aus der flämischen Kunst zu schöpfen wußte, ohne dabei die realistische Sachlichkeit und seine durchdringende Charakteristik der dargestellten Person aufzugeben.- 

JAN KUPECKÝ (1667 - 1740). PORTRAIT DE MADAME SCHREYVOGEL. Toile. 93 x 74. Probablement 1716. Le tableau est né en 1716 pendant le séjour de Kupecký à Prague, de même que le tableau de Hedvika Wusin à la Galerie Nationale. Selon le gout aristocratique de la riche bourgeoise, la femme du négociant pragois se fit portraiter, en bergère belle et élegante, d'une manière préludant à la conception du rococo. Le tableau qui met en relief la grâce d'une fine taille et le charme d'un teint délicat, documente combien Kupecký a su profiter à sa manière du portrait français et de l'art flamand sans affaiblir l'objectivité d'observation réaliste et pénétrante, nécessaire pour l'art du portrait.

Галерея Пражского Града

Андьял Войтех (1847-1928). «Пейзаж с пастушкой гусей»

Художник Андьял Войтех (1847-1928). «Пейзаж с пастушкой гусей». Около 1890 г. Чешская школа

 

Чешский пейзажист В. Андьял нередко вводил в свои пейзажи небольшие жанровые сценки. Его картина "Пейзаж с пастушкой гусей"  привлекает жизнерадостным настроением, светлым и ярким колоритом.

Куба - «Плоды»

Художник Куба (Kuba). «Плоды».  Чешская школа

Манес Квидо (1828-1880) - «Девочка перед зеркалом»

Художник Манес Квидо (1828-1880). Чешская школа. «Девочка перед зеркалом».  1872 г.

Один из представителей известной семьи чешских живописцев, мастер небольших жанровых картин, Квидо Манес с подкупающей теплотой и искренностью изображал сцены из жизни народа. Работы Менеса пользуются большой популярностью в Чехословакии