Н.В. Неврев (1830-1904) - «Выигрышный билет»

Н.В. Неврев (1830-1904). «Выигрышный билет» (Большой выигрыш). Исполнено в 1874 году. Холст, масло. 75х95 см. Пермский художественный музей

Наши частные музеи и кабинеты. Коллекция Н.С. Мазурина в Москве.

«Выигрышный билет», картина Н.В. Неврева.

Представляемый нами рисунок изображает молодого человека, значительный куш в лотерею. Он спешит поделиться своим счастьем с близким ему семейством, с которым ищет, может быть, породниться. Рабостно вбегает он в пальто в комнату и, не снимая фуражки, потрясает выигравшим билетом, восклицая: «Ура, двадцать пять тысяч»!

Фигура молодого человнека очень хороша: на лице его разлиты рабость и какое-то горделивое сознания, что на его долю выпало счастье быть героем нынешнего дня. Рельеф головы его прекрасно оттенён поверхностью лоснящейся изразцовой печи. Напротив, на наш взгляд, художник неправильно положил тень, падающую от фигуры старика, и через это является непонятным, как это женская фигура так резко выступает со второго плана: ведь все тени на картине Неврева, вообще, идут слева и самый наклон головы девушки, казалось бы, должен был, хотя отчасти, скрыть лицо её от почти горизонтальный лучей света … Тем не менее, «Выигрышный билет» принадлежит к числу более удачных жанров нашего талантливого художника, посвятившего в последнее время свои творческие силы воспроизведению исторических сюжетов, как например: «Самозванец», «Василиса Меленьева» и «Роман Галицкий». В заключение сообщим в двух-трёх словах биографию г. Неврева. Он родился в 1830 году, в небогатой купеческой семье. Первоначально обучался в Мещанском училище и только двадцати лет поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества, - где и руководил им профессор Скотти, ученики которого в большинстве случаем занимают в настоящее время почётное место среди мастеров русской школы живописи.

Лучшими картинами Н.В. Неврева считаются следующие: «Протодиакон, провозглашающий многолетие на празднике купеческой семьи» (принадлежит И.И. Корзинкину); «панихида на сельском кладбище» (прин. графине Уваровой); «Незабываемое прошлое» (прин. И.И. Корзинкину); «Выигрышный билет» (прин. Н.С. Мазурину); «Роман Галицкий» (прин. С.Н. Голяшкину), и только что оконченная: «Самозванец открывается Вишнивецкому, что он сын русского царя», увенчанная премией от «Общества любителей искусств».

Ч-ъ

«Неврев. Выигрышный билет» на Яндекс.Фотках  

Весьма примечательно, что на репродукции картины помещённой в журнале «Всемирная иллюстрация» № 383 за  1876 год, на стене висит портрет Петра Великого, а не Монна Лиза Леонардо да Винчи. 

Виктор Михайлович Васнецов (1848-1926). «Нищие»

Виктор Михайлович Васнецов (1848-1926). «Нищие». Вятский художественный музей

«Нищие», картина В.М. Васнецова.

Русский простой народ во всей беспритязательности своего домашнего склада, без прикрас и утрировок, таким, как сам он является, не приглаженным электрическою щёточкой и непринаряжённым в праздничные уборы чинности, изображает В.М. Васнецов, молодой художник с несомненным талантом. Если бы сказали мы, что талант Васнецов по преимуществу схватывает типичные особенности работящего люда русского, мы были бы, может быть, и близки к выражению той из сторон дарования художника, которая, прежде всего, бросается в глаза, при взгляде на его картины; но мы высказали бы далеко не все из отличительных особенностей взгляда автора их на свою натуру. Выбирая одну типичность, художник нечувствительно впадает в шарж, если типы его, шероховатые и угловатые, не оживлены задушевностью, в смешном и мало привлекательном на первый взгляд заставляющего усматривать братское чувство человечности, отстраняющей, по самому свойству своему, всё, что входит в идею о смешном и уродливом. Тёплое чувство жизненной правды в изображении простых ощущений и очертания характеров и господствующих страстей низшего слоя в жизненном муравейнике, без намерения осматривать странности и неловкости по природе добрых существ, но за то поражающие полнотой черты в живописании порочных наклонностей, достойных бичевания, - вот конёк дарования В.М. Васнецова. Перед его картиной едва ли засмеётся самый охочий зубоскал, без того, чтобы не спохватиться тут же и не сознаться самому себе, что не понял он и невпопад дал свободу смеху, когда тут скорее комедия переходит в драму и грозит разразиться трагедией, а отнюдь не наоборот. Смех тут уместен разве такой, от которого пробегает дрожь по телу, а вовсе не ухмылянье над тою, либо другою прошибностью мелкого разбора, через минуту забываемою. Начав смехом, здесь можно кончить невольною слезою, раздумавшись и вдумавшись поглубже, к чему могут привести комбинации обстоятельств изображаемых Васнецовым персонажей. Их выливает художник в такие формы, где выпукло выступают и дают себя знать все им присущие страсти, сами по себе не мелочные и не ничтожные, но дикие, необузданные и слишком окрепшие, чтобы попасть снова в узду рассудка. Таковы, по крайне мере, типичные особенности, выраженные художником в двух наибольших нищих, годившихся бы, несомненно, для олицетворения подходящих смертных грехов. Один из этих драматичных типов, корчащий слепого, запевало «Лазаря», стоя на коленях и выставив массивные пятки, держит шляпу, в которую бросаются подаяния. Голова этого собирателя и сидящего напротив его товарища – лучшие в картине и такие, которых стоит раз увидеть, чтобы не забыть никогда. Трое остальных в кампании типичны тоже, но гораздо мельче их характеры.

Как мастер, основательно обдумавший не только канву, но и роль каждого статиста в сцене, собразно данной идеи представления, Васнецов окружил главных действующих лиц в своей картине не менее типичным подбором личностей зрителей, сочувствующих и готовых слушать, ничего не уделяя на братию. Из числа зрительниц, в свою очередь, к числу типов, бесспорно жизненных и верных действительности, но сбивающихся, так сказать, на общие места, относим мы купчиху, да пригорюнившуюся горожанку с ребёнком, обставленным опять более сильными, по характерности, ассистентками, в роде богомолки, да сельской красавицы, - воплощенной простоты и добросердечия. Фон картины – ограда монастырская или церковная, - сам по себе характерен и, пожалуй, необходим, для сообщения жизненной правды и моментальности разыгранной сцены, поражающей как всею общностью , так и, в отдельности, оригинальными типами личностей не одной общей среды и разных наклонностей. Особенности каждого лица так ярко сами, впрочем, говорят за себя, что мы напрасно бы стали указывать на них, когда, смотря на картину, всякий читатель и читательница, своими словами, но тоже самое невольно повторять, не давая даже себе отчёта: для чего это? Это особенность яркого таланта молодого художника, - несомненное свидетельство богатства и разносторонности его дарования, между тем, проявляется и в других, позднейших его творениях, о которых должны мы будем говорить в своё время, при снимках при них.

Из журнала «Всемирная иллюстрация» № 382 за 1876 год.

«Иоанн Грозный пред спящей Василисой Мелентьевой», картина академика Седого

Художник Григорий Семёнович Седов (1836-1884). "Иван Грозный любуется на Василису Мелентьеву" 1875 г. Государственный Русский музей

«Иоанн Грозный пред спящей Василисой Мелентьевой», картина академика Седого

Прежде, чем приступим к описанию воспроизводимой в нынешнем номере «Всемирной иллюстрации» новой исторической картины академика Г.С. Седого, сообщим в двух=трёх словах сведения о прежних работах талантливого композитора. Г.С. Седов первоначально воспитывался в московской школе живописи, ваяния и зодчества. Под руководством профессора живописи Скотти; по окончанию курса в школах – перешёл в императорскую академии. Художеств, где руководил им профессор Марков.

За картину «Меркурий усыпляет Аргуса», г. Седов удостоен малой золотой медали; большой золотой медали и соединённой с этой наградой заграничной командировки на счёт академии – за картину «Великий Князь Владимир смотрит на изображение Страшного суда», и, наконец, степени академика – за известную картину «Беседа Иоанна Грозного с Малютой Скуратовым».

Пользуясь любезностью творца картины, г. Седова, дозволившего нам поместить снимок с неё по фотографии «Русская Светопись», представляет читателя рисунок этого произведения, находящегося ныне на выставке в академии художеств.

«Иоанн Грозный пред спящей Василисой Мелентьевой» принадлежит к так называемому историческому жанру. И картина эта, по свои достоинствам, должна, несомненно, занять видное место между произведениями наших лучших жанристов. Сюжетом для г. Седова послужила заурядная драма г. Островского, «Василиса Мелентьева».

Царь Иоанн Васильевич Грозный любуется спящею красавицею. Прислушиваясь к её любовному бреду… Фигура Василисы, по нашему мнению, несколько театральна и даже отчасти укорочена, но за то фигура сидящего около неё Иоанна очень типична. В особенности же замечательна эта картина в техническом отношении: внутренность комнаты; полусвет в глубине сводов; солнечный луч врывающийся в окно и играющий на одежде спящей красавицы – всё это, повторяем, написано безукоризненно и не грешит в археологическом смысле: не даром произведение это представлено на получение звания профессора …

Ж.

Из журнала «Всемирная иллюстрация» № 379, 1876 год.

Галлы и викинги в исполнении француза Люминэ

Capi dei Celti a cavallo e prigioniere romane, da un dipinto di Evariste-Vital Luminais.

В 269-м номере еженедельника "Всемирная иллюстрация" за 1874 год, были опубликованы две картинки с репродукциями (в чёрно-белом варианте) картин французского художника М.Люминэ. Иллюстрации сопровождала такая следующая записка:

Две картины М. Люминэ, из истории последних дней Рима.

Нельзя не отдать должной справедливости тем художникам, которые, не увлекаясь разнообразием предметов своих работ, останавливаются преимущественно на освещении того или другого периода истории. Воспроизвести сегодня римский форум, а завтра переход через Березину, может быть и приятно, но несомненоо то, что полного знания своего дела в этом случае у художника не будет. Помимо исторических неточностей в подробностях, помимо неминуемой, в этом случае, поверхностности работ, худодник положительно не сумееет понять и передать дух времени, общий habitus века, им воспроизводимого. Историк Моммсен разрабатывает только историю Рима, Грот - посвятил себя одной только Греции, и за то, посмотрите, какие великие создания вышли из-под их пера.

Правда, существует и Шлоссер, и Вебер, популяризаторы исторической науки, написавшие всемирные истрии; но никому, конечно, не придёт в голову изучать характер того или другого народа по их писаниям, по этим общим, большею частью бледными реестрами великих событий и создававших их людей.

С живописью тоже, что с историей. Если бы мы хотели провести параллель далее, то нам пришлось-бы сказать, что роль всемирных историй в науке, в живописи, принимает на себя Иллюстрация вообще и празднует свои лучшие победы в работах какого-нибудь Г. Доре. Оставляя иллюстрациям эту обязанность популяризации, со всеми её достоинствами и недостатками, живопись историческая, в более специальном смысле слова, должна ограничивать круг своей деятельност. Только в таком случае могут являться произведения крупные, несущие на себе печать того или иного времени, а к таким именно вещам нельзя не причислить воспроизведённых нами сегодня работ Люминэ.

Тот исторический момент, который известен под не вполне точным именем падения Римской империи, полон самых эффектных и живописных контрастов. Дикие и необузданные орды германских и других пришельцев с одной стороны, и богатый, изнеженный, чувственный Рим - с другой, вот основной мотив работ Люминэ, исполненных им с замечательною виртуозностью и несомненным эффектом. Картина, изображающая "Похищение римлянок галлами", была выставлена на парижской выставке 1872 года, "Галлы, занявшие Рим видят впервые чёрную женщину" - в 1873 году, и обе они не могли быть не замечены. Люминэ жудожник ещё молодой, и исторический жанр, разработкою которого он занялся, даст ему, конечно, одно из самых видных мест в новейшей французской школе живописи. таящей в себе много талантов первоклассных, о некоторых из которых нам уже приходилось говорить с нашими читателями.

«Люминэ- галлы» на Яндекс.Фотках


 
«Люминэ- галлы» на Яндекс.Фотках

Хочу заметить, что, на мой взгляд,  автор  пояснительной записки несколько перепутал время. Дело в том, что галлы были разбиты и покорены цезарем, после чего Рим грабили другие народы: германцы, готы, гуны, вандалы ... Галлы же захватили Рим когда там ещё была республика.  Тогда ещё вождь галлов произнёс бессмертную фразу: "Горе побеждённым".

Относительно блестящего будущего автор тоже немного ошибся, хотя художник Люминэ написал много работ, но его имя мало что говорит, во всяком случае за пределами Франции. Я к примеру намучился, пока отыскал информацию о нём в интернете. Évariste-Vital Luminais - Эврист-Витал Люминэ (1821 -1896) совсем не так популярен, как его современники - импрессионисты. Также нельзя не добавить, что художник не стал зацикливаться на теме Древнего Рима, у нега также имеются картины на другие темы.

PIRATES NORMANDS AU IXe SIECLE Evariste-Vital Luminais (Nantes, 1822 - Paris, 1896) Musée Anne de Beaujeu (Moulins). Huile sur toile. 189х144 cm - Нормандские пираты (Викинги). Музей Энн де Боже (Мулен). Холст, масло. 189х144 см.

Ян Матейко - "Иоанн Грозный"

Ян Матейко - "Иоанн Грозный"

Ян Матейко и картина его «Иоанн Грозный в эпоху ужасов».

Представляя читателям одну из картин известного польского художника Яна Матейко, хотя не удовлетворительную с бытовой точки зрения, но тем не меее замечательную в других отношениях, мы считаем необходимым сообщить некоторые сведения о самом художнике и о его предшествовавшей деятельности.

Ян Алоизий Матейко родился в Кракове в 1838 году и до 14 лет воспитывался в училище св. Анны, откуда перешёл в школу художеств, чувствуя неудержимое призвание к живописи.

В непродолжительное время обнаружил он несомненные признаки сильного таланта и картины, написанные им после двух лет пребывания в школе, обратили на него внимание профессоров и любителей искусства во всех его проявлениях. Замечательнейшими из его произведений, относящихся к этому периоду , относятся: «Шуйские перед Сигизмундом III»; «Ягелло, молящийся под Грювальдом»; «Старовольский с Карлом Густавом у гробницы Владислава Локотка» и «Выдача льготных грамот Краковской академии Сигизмундом I».

Эти картины проивели такое впечатление, что молодому художнику была дана стипендия и он отправлен был за границу.

Матейко доказал, что в нём не ошиблись: первым плодом его кисти, после нескольких месяцев пребывания в Дрездене, было «Отравление Боны», картина, за которую он получил академическую премию, бронзовую медаль.

В 1859 году он возвратился в Краков, а потом два месяца прожил в Вене. В следующих его произведениях видно более таланта: «Смерть Ваповского»; «Ян Казимир, смотрящий из Белян на пожар Кракова»; «Ян Кохановский над трупом Урсулы» и «Сиганьчик» - сделали бы честь всякому художнику, но европейская известность его начинается с картины «Проповедь Скарги», написанной в 1864 году и доставившей ему золотую медаль на Парижской выставке в 1865 году. За этим художественным произведением его кисти следуют другие, вызвавшие справедливые похвалы не только местной, но и заграничной печати.

К числу их принадлежит «Рейтан» (купленный на Парижской выставке императором австрийским, который пожаловал артисту крест Франца Иосифа), «Люблинская Уния» (за которую Матейко получил в Париже крест почётного легиона) и «Стефан Баторий под Полоцком», одно из замечательнейших произведений на Венской выставке 1873 г. Кроме этих больших картин, Матейко написал весьма много других, в том числе значительное количество портретов. В 1873 г. Австрийский император назначил его на долность директора школы художеств в Кракове. Переходя затем к изображаемому у нас рисунку мы должны сказать, что кисть талантливейшего из представителей привислинской живописи на этот раз совершила фальшивый шаг, по нашему мнению, взявшись трактовать незнакомый совсем художнику русско-московский быт, о котором он имеет превратное понятие. Такое же отношение к условия задачи, самой по себе нелёгкой, естественно, могло только усложнить отгадывание неизвестного , с целью добиться какой бы ни было характерности. Фантастический колорит, без сомнения, получился с букетом и новостью ощущений, но оба фактора эти, влияющие на привлечение нашего внимания к измышлению художника, остаются бессильными замаскировать для знакомого со стариною глаза полную несостоятельность автора справиться с принятою им на себя задачей. Так что, читая на этикетке «Иоанн Грозный» русский созерцатель картины Матейко готов не раз допустить, что изображаемая личность вовсе не царь Московский, издатель судебника, а государь какой-то другой страны. Очевидно, художник не мог отрешиться от польщизны и потому в картине его нет почти ничего напоминающего русскую жизнь того времени. Прежде всего бросаются в глаза зрителю изысканность и театральность поз действующих лиц – от царя до шута, так что отнимают у зрителя охоту дальше добиваться в чём бы ни было и какого бы ни была сходства с истинною бытовою Русью, отличающеюся своеобразностью и неизменяемостью. Но, остановимся и это в стороне и поодиночке переберём персонажей, введённых в картину и выражающих русских людей в Москве XVI века. Что найдём мы при этом?

С левого края картины своей, художник поставил три фигуры: ратника в железной шапке и с сайдаком, держащего факел, опричника должно быть (судя по метле в руках) и шута, что ли, присевшего на корточки, закрыв голову башлыком – должно быть, чтобы не видеть повешенных вдали! Допустим и это, хот высоко поднятый факел, освещая ярно небольшое пространство, не даёт рассмотреть чего бы ни было вдали. Но пусть лунная ночь парализует неясный отблеск факелов и жертвы Иоанновой ярости сделаются видны. Что прибавить, кроме грубого пятна, эта группа из трёх фигур, несвязанных ничем с главной массой процессии? Не проделка ли шута заставляет Грозного кинуть суровый взгляд на виселицу? – Но и этот взгляд, в котором незаметно не только ужаса, но даже колебания, оказывается риторической прикрасой без содержания или, по крайней мере, является фальшивым манёвром, нисколько не прибавляющим эффекта, на который видимо рассчитывалось. Но будь мотив не в явном разладе с нашим бытом, - он вылился бы в формы, способные возбудить интерес, теперь несуществующий по милости примитивного разрешения затруднений выкройкой желаемого по своей мерке. Эта мерка своя, польская, у художника прежде всего выступает в фигуре мальчика. Держащего на спине и голове раскрытую книгу. Персонаж этот в польской бекеше с бахромой по подолу, выбритый и с волосами, подрезанными по-польски, в кружок. Его вывести потребовалось, чтобы разыграть русского дьякона, при патриаршем чтении Евангелия. Хотя патриаршества при Грозном ещё не было , а митрополит креста на клобуке (выступающего над окружностью головы) совсем не носил; да и читают евангелие предстоятели церкви обыкновенно с открытою головой. Подле мнимого патриарха ( по костюму) стоящий царь, несмотря на бестрепетность гневного взгляда гневного взгляда, выронил или бросил свечу свою в снег, и мальчик в тафте татарской, тоже со свечою в руках, готовится взять свечу в руках, готовится взять свечу из снега.

Из журнала «Всемирная иллюстрация» №348 от 30 августа 1875 года
«Ян Матейко - Иван Грозный» на Яндекс.Фотках

Сэр Лоуренс Альма-Тадема (1836-1912). Смерть Калигулы

Сэр Лоуренс Альма-Тадема (1836-1912). Смерть Калигулы. Исполнено в  1871 году

Из «Всемирная иллюстрация» № 309 от 30 ноября 1874 года:

«Смерть Калигулы», картина Альма Тадема

Альма Тадема (родившийся в Дронрипе, в Фрисландии), в последние пятилетие занял очень видное место между представителями исторического жанра и как лучший ученик умершего Лейса. С редким искусством воспроизводит он сцены из быта и истории древнего Египта, Греции и Рима, и в тех вещах, в которых он не столько историк, сколько жанрист, он особенно хорош и едва ли имеет соперника. Таковы его «Шахматные игроки», «Египтянка над бассейном», «Египетские музыканты», «Иосиф, как управляющий хлебными складами Фараона», «Фредегонда и Претекстат» - вещи, не имеющие определённого исторического сюжета и остающиеся исключительно в области жанра. Глубокое и добросовестное изучение обстановки и археологии жизни вымерших народов, при весьма счастливом понимании красок и рисунка, - делают его работы очень заметными в ряду других. Особенно много помогла его известности берлинская выставка нынешнего года, на которой красовалось несколько его работ.

Картина наша, воспроизводящая «Смерть Калигулы», взята Ильма-Тадемою из самого смутного времени римской жизни. Калигула был убит на 29-м году отроду ; после четырёх лет царствования, безумие его достигло пределов невозможного. Так, например, желая устроить фантастических триумф в заливе Пуццуоли, вдоль моста, поставленного на судах, он велел перебить и бросить в море массу народа, собравшегося смотреть на это зрелище.

Терпение людей кончилось и смерть его была решена. Светомий, не высказываясь положительно за верность того или другого из своих сообщений, приводит несколько вариантов. Наиболее вероятен тот, что убит он во дворце; первый удар нанёс Калигуле сзади, трибун Кассий Хорей. В Риме долго не верили его смерти и думали, что этот слух пущен для того, чтобы узнать тех, кто порадуется ему, и, воспользовавшись случаем, казнить. Кесарь имел хорошее обыкновение казнить для того, чтобы великодушно воспользоваться имуществом жертвы.

А.И. Корзухин (1835-1894) - "Разлука"

А.И. Корзухин (1835-1894). "Разлука". 1872 г. Масло, холст. Государственная Третьяковская галерея

Выставка в Академии художеств 1973 г.

"Отправление кадета в Корпус"; картина Корзухина.

Сцена,находящаяся перед читателями, хорошо знакома многим из них. Это прощание матери с сыном, отправляющимся, как только выразился отец, сидящий поодаль, "на службу царскую". Конечно, эта служба ещё очень легка; всё больше грамматика, катехизис и всякие двушереножные и одиночные учения, под надзором старших товарищей и ближайшего начальства. Мать говорит своему сыночку всякие хорошие вещи, но он, видимо, не слушает их и думает о чем-то другом, ему самому неизвестном, может быть о славе?!

Эта таинственная слава. которая манит к себе мальчика, очень хорошо знакома старику отцу - потому что он давно произошёл её и находится в отставке. Это знание - не мешает ему посылать тою же дорогою и сына своего. "Пусть, мол. попробует свои силы; может быть вывезет!"

Вывезет - или нет, дело тёмное, но сама картина г. Корзухина. красовавшаяся на нашей выставке, передаёт очень ясно содержание семейной сцены. Она скомпанована весьма просто и изящно,отделана хорошо и по всей справедливости прошла не незамеченною. Недавно изображение её было напечатано в одной из лучших английских иллюстрированных изданий. Как видно, после последней художественной выставки в Лондоне, на которой первое место единогласно было отведено русским художникам, о чём своевременно мы сообщали, английская печать следит за ними очень внимательно. Этому нельзя не порадоваться, и мы считаем себя обязанными сообщить это и нашим читателям. 

"Всемирная  иллюстрация" № 262 от 5 января 1874 года.

Войцех Герсон (1831- 1901) - "Кейстут и Витовт"

Войцех Герсон - "Кейстут и Витовт"

Статья из журнала "Всемирная иллюстрация" за 1873 год: 

Выставка в Академии Художеств 1873 г.

"Великий князь литовский Ягайло, приказывает схватить дядю своего Кейстута и сына его Витовта, приглашённых дружески на совет". Картина В. Герсона.

Прекрасная картина, представляющая едва ли не самый чёрный эпизод из жизни коварного Ягайлы, то врага. то друга католиков, и в христианстве не оставлявшего преданий язычества - написана лучшим из варшавских исторических современных живописцев, Войцехом Герсоном.

Художник этот, сделал бы честь любому артистическому обществу, в среду которого судьба бросила бы его, чтоб жить и действовать. Начальным образованием обязан он, впрочем, родине, именно варшавской школе изящных искусств, где он теперь состоит в числе деятелей. Развитие же его совершилось в Париже, под руководством Леона Коанье, так что французская манера, несколько изысканно аффектировать сцену, - по самому характеру своему, даже не нуждавшуюся в аффектации, - по нашему мнению, привилась к художнику незаметно для него самого. Но едва ли это чуждое заимствование не вредит его творчеству.

Герсон род. 1831 г. и теперь в полном развитии таланта. Судя же по работе его, назначавшейся на всемирную выставку в Париже, в 1867 году, с того даже времени он сильно ушёл вперёд. Так что мы не берёмся указать заранее, как далеко шагнёт он и что мы встретим в грядущих творениях этого могучего таланта; правду сказать, только не получившего развития такого, какое способности его требовали. Во всяком случае, неполная исправность рисунка - этой грамматики живописца композитора, - не может такому сильному таланту вменяться в невознаградимый упрёк; у него есть драматизм в оживлении исторического момента, есть правда в выражении характеров и есть глубина в замысле их, - а это такие качества, за которые можно простить неисправности и неточности. Точно также могут исчезнуть бесследно и эти кричащие краски. неуклюжие повороты фигур и, пожалуй, отсутствие силы в колорите. Во всяком случае рука, создавшая переднюю группу - Кестута и Витовта с Бирутою, и способная создать такую голову, ка у притворщика Ягайло, сумеет справится, при дальнейшем добросовестном изучении, с трудностями серьёзной задачи, в роде разбираемой нами сцены.

Сцена эта понятна и хорошо знакомить с характерами даже второстепенных персонажей, введённых в картину. Что же касается до профильной головы старого Кейстута, то она безусловно прекрасна. И привлекательная фигура юного сына его трогает за сердце своею человечностью. Наконец. вся картина, в общем, даст много оживления, лишающего возможности на первый раз даже видеть промахи. До того поражается глаз цельностью впечатления.

Другие композиции этого художника, ещё более подтверждают наше о нём заключение. Например, как хороша сцена с садовником, где король Ян Собесский верно и живо передан. Или отважный патриот, пустынник Дмитрий из Горая, представший королеве Ядвиге, в момент её, решённого уже бегства к краковский замок, венчаться с герцогом австрийским, к которому она больше чем неравнодушна. Она любит привлекательного рыцаря и ненавидит потёртого обстоятельствами и смолоду не отличавшегося благообразием Ягайлу. Между тем, расчеты политики её советников принуждают юную красавицу выбросить из сердца самый образ любимого и отдаться нелюбимому. Наконец, такому человеку. который способен внушить ужас и омерзение, но никак не сочувствие.И такую то победу над собою заклинает Ядвигу, для мнимого блага родины, совершить в угодность министрам политикам - красноречивый пустынник. В своём рисунке, художник разгадал уже мотив для воплощения этой драмы. Честь и слава ему. Он самая светлая надежда друзей искусства на берегах Вислы, и мы, с Невы, из анти-художественных тундр и слякоти, шлём ему тёплое рукопожатие, в убеждении, что живой талант стоит выше племенных предрассудков и если поэт - гражданин целого мира, то художник композитор - общий друг того кружка, где удачное оживление,забытых сказаний бытописателей. составляет праздник мысли и сердца. как подвиг, всеми сочувственно понимаемый и оценяемый.