Уго Вильгельм Кауфман (1844-1915)

Посмотреть на Яндекс.Фотках

ЗАБИЯКА 

В небольшой швейцарской таверне собралась весёлая кампания, тумная комната со сводами, грубый стол, скамейка свидетельствует о невзыскательности обычных посетителей кабачка. Они пьют, поют и забавляются игрой в кости. Но мирная игра их скоро прекратилась: один из товарищей, поклонник молодой красивой девушки, сидящей тут же, заметил, что её прекрасные глазки часто обращались на одного из играющих. Взбешенный этим он вскакивает, опрокидывая стулья, выхватывает нож и хочет броситься на соперника, но собеседники удерживают противников. Вся эта маленькая сценка отличается живостью и характерностью, схваченных художником типов. Гуго Кауфман, автор этой картины – сын известного гамбургского художника. Он родился 7 августа н.с. 1844 года. В 1861 году он был отдан отцом своим, Германом Кауфманом в институт во Франкфурте-на-Майне. По окончании курса молодой художник долгое время прожил в Париже, а впоследствии поселился в Мюнхене, но картины свои он писал в разных местах. Произведения его отличаются вообще добродушным юмором, верностью рисунка и мастерством исполнения. 

Zk. 

Из журнала «Всемирная Иллюстрация» №886-1886 год.   

Из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона:

Кауфман Гуго (Kauffmann; род. в 1844 г.) — один из даровитейших современных бытовых живописцев в Германии, сын ландшафтиста и жанриста Германа К. (1808-89), учился сперва в Штеделевском институте в Франкфурте-на-Майне под руководством Я. Бекера, а потом, недолгое время, в Дюссельдорфск. акд.; с 1863-71 гг. работал в Кронберге на Таунусе, совершенствовался в течение полутора лет в Париже; в 1874 г. поселился в Мюнхене. Тонкая наблюдательность, здоровый юмор, превосходная характеристика изображаемых сцен и действующих в них лиц составляют достоинства его картин, замечательно приятных по краскам, каковы, напр., "Вальс для стариков", "Отправление охотников на облаву", "Странствующие музыканты", "Рассказы о войне", "Парижский карнавал", "Собачья дрессировка", "Дети у источника", "Продажа с аукционного торга" и мн. др., а равно и рисунков, исполненных тушью и пером, каковы, напр., изданные светописным способом, в виде сборников, "Hochzeitsleute und Musikanten", "Biederm änner und Konsorten" и "Spiessb ürger und Vagabunden".

Hugo Wilhelm Kauffmann. Nach der Rauferei. 1903. Уго Вильгельм Кауфман. После драки. Исполнено в 1903 году

А.Е. Архипов (1862-1930) - "Пьяница"

Посмотреть на Яндекс.Фотках

ТАЙНАЯ ПРОДАЖА ВОДКИ

Есть на свете для нашего «серого» мужичка» одно волшебное, магическое слово, чудодейственная сила которого равна и в заколоченной дымной лачуге бедняка, и в расписной горнице богоча-мироеда. Это могущественное, всесильное слово – водка! В самом деле крестьянин всем готов услужить за посуленный ему стаканчик. Шкалик – его первый и лучший друг; выпьет он отрадости – вино из весёлого обратит его в счастливого, выпьет с горя – зальётся и горе, придёт хотя бы временное забвение. Мужик прост и доверчив: обмануть и провести его нетрудно. Но не в каждой деревне однако есть кабак; можно бы тут сказать: к счастью; но в таких деревнях, в большинстве случаев. Существует иной споссоб эксплоатации: нет отрытой, законной продажи вина – есть тайная. Между убогими крестьянскими избами наверное находится хорошо знакомая каждому из жителей таинственная избушка. С виду она ничем не отличается от прочих, разве только внутри обнаруживается несколько больший достаток, да хозяину её или даже хозяйке при встрече ниже поклонится оборванный земляк. Да как и не поклониться? Быть может, сегодня же горемыка побредёт к ней украдкой «порешить» последний пятак за стаканчик, без которого он не в силах переносить свою горькую долю. Одну из таких сцен наглядно изобразил художник на своём рисунке. Вот он, горемычный, уныло стоит посреди избы, опустив голову и заложив назад руки; возле него на полу валяется хомут. Видно уж сильно понадобился ему стаканчик, когда он решился добыть его ценою такой дорогой вещи в крестьянском хозяйстве! Но он и не глядит более на него; забыта недавняя борьба, забыта горькая дума, как завтра выехать в поле, как привезти хлеб голодным ребятишкам: там, при тусклом свете оконца, уже заманчиво журчит, переливаясь в заветный штофчик, живительная влага…

Ч.

Заметка о картине взята из журнала «Всемирная Иллюстрация» №886-1886 год. 

Картину «Пьяница» купил Третьяков за 200 рублей и по всей вероятности она должна находиться в Третьяковской галерее.  Однако цветную репродукцию этой картины найти не удалось - только открытку, выпущенную до революции, которая несколько отличается от картины.

Вильгельм Край (1828—1889). «Морская идиллия»

Вильгельм Край (1828—1889). «Морская идиллия»

Заметка из журнала «Всемирная иллюстрация» №880-1885г.:

ВИЛЬГЕЛЬМ КРАЙ

Автор помещаемой в настоящем номере «Всем. Илл.» картины «Морская идиллия», художник Вильгельм Край, уроженец Берлина. Под влиянием датского мариниста Мельби Вильгельм Край решился посвятить себя искусству, занимался в берлинской академии при Шрадере и Ширмере, но если бы мы сказали, что Край принадлежал к берлинской школе, то мы впали бы в большую ошибку. Собственно берлинской школы живописи в том смысле, в каком говорится, например, про мюнхенскую или дюссельдорфскую, вовсе не существует. Тогда как, например, в Дюссельдорфе Вильгельм Шадов своею преподавательскою деятельностью дал определённое направление целому поколению художников, а в Мюнхене Пётр Корнелиус и К. фон Пилоти насчитывают в числе своих учеников целый ряд выдающихся живописцев, - в берлинской живописи ни в сюжетах, ни в выполнении не сказывается влияние какого-либо могучего самобытного таланта. Даже такие способные, одарённые сильной индивидуальностью личности, как Адольф Менцель и недавно умерший Густав Рихтер, не образовали «школы» в собственном смысле этого слова. Вильгельм Край познакомился в доме своего учителя Штильке со многими замечательными людьми, в том числе с работавшим в то время в Берлине директором мюнхенской академии – Вильгельмом Каульбахом. Наиболее глубокое влияние оказал на него гениальный пейзажист Вильгельм Ширмер; его прелестные изображения итальянской природы указали Вильгельму Краю путь к собственному творчеству. Уже первая картина молодого художника «Амур и Психея» обратила внимание на берлинской выставке 1857 г. В 1859 и 1860-м гг. Край жил в Париже и примкнул к романтическому направлению художника Бодри. Возвратившись в Берлин, он создал своего «павзиаса и его цветочницу» и ряд отличающихся замечательной жизненностью и превосходной характеристикой портретов аристократических лиц. Через год мы встречаем нашего художника в Италии, где он нашёл неисчерпаемое изобилие материала, указавшего его таланту настоящий путь. Под впечатлением поэтических лунных ночей на Капри художник написал целый ряд «морских идиллий», сделавшихся в некотором роде его специальностью и доставивших ему его название «живописец русалок». В течение шести лет, проведённых в Италии, появились картины: «Сон рыбака», «Ловцы жемчужных раковин», «Лорелея» и другие. Во всех этих картинах обнаруживается великий талант художника в изображении моря, отражения света в воде, великолепных световых эффектов и воздушной перспективы. Никто не умеет, подобно ему, изобразить игривых русалок с той воздушной лёгкостью и прозрачностью, которая способна вдохнуть в эти фигуры действительную жизнь и в то же время как бы предупреждает зрителя, что эти прекрасные создания могут в каждую данную минуту рассыпаться в прах. На мюнхенской выставке 1879 года художник выставил картину «Ундина, подслушивающая рассказы друга своего детства из родной водяной стихии»; в Вене в 1880 году была его картина «Похищение Психеи Зефиром», а на мюнхенской международной выставке – «Пляска блуждающих огньков». С тех пор появились ещё следующие картины его кисти: «В Аркадию!» «Олуф» и прелестная Венера. В настоящее время художник работает над более серьёзным сюжетом: «Возвращение души в её небесное отечество». «Я должен переменять свет и воздух, если я хочу создать что-нибудь», говаривал в былые годы Вильгельм Край при перемене своего местопребывания; теперь он, по видимому выбрал себе постоянное местожительства в Мюнхене. От души желаем, чтобы он одарил нас ещё многими прекрасными произведениями своей кисти.

Французский художник-баталист Альфо́нс де Нёви́ль (1836 — 1885)

Альфо́нс де Нёви́ль (1836 — 1885). Атака на рассвете

Из журнала «Всемирная иллюстрация» №879 1885 г.:

НЕОЖИДАННОЕ НАПАДЕНИЕ

(К картине А. Невилля.)

Страшный момент избрал художник сюжетом для своей картины! Это один из моментов ужасной, кровавой войны.

… Настал роковой день. С наннего утра жители осаждённого города с ужасом прислушивались к доносившимся издалека выстрелам. Не только обыватели, но и оставленный в осаждённом городе гарнизон инстинктивно чувствуют близость роковой развязки.

А там, за стенами города, разыгрывается последний акт гибельной драмы; несчастные защитники борятся с вдесятеро сильнейшим противником. Приходится отступать, но они решили дорого продать свою жизнь, честь и свободу.

… Неприятель в городе. Улицы окутаны сумраком. По ним двигаются вооружённые отряды. При виде родных жилищь, при виде обезумевших от ужаса жён и детей отступившие снова схватываются за оружие. К ним возвращается на мгновение утраченная энергия. Начинается кровавая. Бесчеловечная резня. Несчастными руковадит уже не надежда на успех, не разум, а слепой, безотчётный инстинкт самосохранения. Сбившись в одну беспорядочную кучу, они отстеливаются до последней минуты жизни, до последней капли крови. Улица всегда тихого, мирного города превратилась в поле битвы. Всё, что только может служить оружием, даже забытые у ворот повозки – обращено в укрепления. Но конец близок. Неприятель подступает всё ближе и ближе; его встречает дружными залпами жалкая горсточка оставшихся в живых людей. Грохот выстрелов заглушается отчаянными стонами раненных; бесчисленные трупы покрывают мёрзлую землю. Тусклый свет фонарей, едва проникая сквозь туман сгустившегося порохового дыма, озаряет дрожащим блеском исполненную ужаса последнюю картину. Неприятель смело идёт вперёд, не обращая внимания на редкие выстрелы, направленные неверной рукой…

На высоком крыльце дома мелькает фигура старого начальника; от времени до времени раздаётся ещё обычная громкая команда; но никто не слышит знакомого голоса, и по опустевшей улице напрасно разносятся отчаянные громкие звуки призывной сигнальной трубы …

Ч.

Альфо́нс де Нёви́ль (1836 — 1885). Последние патроны. 1873 г.

Франческо ди Марко ди Джакомо Райболини, прозванный Франча (1450-1517)

Франческо Франча (Райболини). Богоматерь над телом Иисуса Фриста. Лондонская национальная галерея

Из журнала "Всемирная иллюстрация" № 273 1874 год:

Богоматерь над телом Иисуса Фриста;

картина Франческо Франча

Лондонская National gallery хранит несколько превосходных работ древне-итальянской живописи, скупленных в разное время от разных правительств и частных лиц. Возможностью иметь в каждую данную минуту свободные деньги, и иметь их в весьма почтенном количестве, обладает Англия более, чем всякое другое государство, и благодаря этому, музеи её занимают такое видное место в Европе. Богатством и разнообразием своих художников, Великобритания никогда не отличалась, и этот недостаток старалась пополнять приобретением работ иностранных мастеров и привлечением на свою почву самих художников.

Франческо Франча, по фамилии Райболини (1450-1517), относится к представителям старой Умбрийской школы, из которой вышел Рафаэль, и начал новую эру. Он был совершенным однолетком знаменитого учителя Рафаэля - перуджино, и вдвоём с ним составляет последнее слово Умбрийской школы, слово. развившееся с необычайною быстротой, в течение каких-нибудь 15 лет, в Рафаэле.

Сходство между Перуджино и Франча. работу которого мы воспроизводим, весьма значительное. как в общем характере сочинения. так и в колорите, и в содержании. Эти почтенные, прочувствованные, религиозно созданные фигуры, у обоих мастеров ещё не вполне отделались от того оцепенения, от того недостатка жизненной правды. которая отличала итальянское художество XIV века, когда оно впервые стало выходить их узаконенных и схематичных форм искусства византийского, служившего ему родоначальником. разница между обоими мастерами сказывается в самом характере основной мысли. Если Перуджино. в своих картинах религиозного содержания, был не прочь от известной доли сентиментальности, от сладковатости в выражениях лиц и в направлении линий, - Франча избегал этого и если слово реализм здесь уместно, то мы позволяем себе назвать Франча несравненно более реалистом. чем Перуджино.

Для того, чтобы познакомиться с Франча вполне основательно, надо посетить болонский музей и мюнхенскую пинакотеку, хранящие по нескольку его работ; но и предлагаемая нами вещь вполне ясно передаёт характер его живописи, хотя, конечно. не может передать той густоты и мягкости колорита, которые всегда присущи его вещам, и которых. в большей части случаев, не хватает Перуджино.

Передаваемая нами работа составляла прежде запрестольный образ одной из церквей города Лукки; позже перешла она во владение герцога Луккского и в 1840 году, при продаже его галереи, куплена для Лондонской National gallery, где и находится в настоящее время.

Франческо Райболини (Франча).Оплакивание Христа с двумя ангелами. Исполнено около 1490 г.Дерево, масло. 82,5 х 62 см. Национальная пинакотека в Болонье Взято из Академии изящных искусств, ранее в церкви святой Марии Милосердной..

Из журнала "Великие музеи мира" №15 "Болонья. Национальная пинакотека":

Картина представляла собой верхушку алтаря семейства Феличини, хранившегося в одноименной капелле церкви святой Марии Милосердной вплоть до ее разрушения. Капелла Феличини была расположена напротив капеллы Манцуоли, заказчика другого алтаря, написанного Франча в тот период и также хранящегося в болонской Пинакотеке: «Алтарь Манцуоли» или «Алтарь со щегленком». Первый великий художник болонской школы, который проводил собственную линию, независимую и узнаваемую внутри традиций, господствующих в тосканско-романской живописи, был ювелиром по профессии, который все свои работы с гордостью подписывал «мастер-ювелир Франча». Возможно, Франча был учеником Марко Дзоппо, или же, как утверждает болонский историк Мальвазиа, Андреа Мантеньи. В любом случае, он был одним из главных героев перехода от первой «сухой, сырой и режущей манеры» живописи XV века ко «второй манере», или же к «сладостному единству красок», что для Джорджо Вазари соответствовало «вступлению в эпоху Возрождения». Данная картина является одной из первых произведений Франча - художника, уже известного, как «мастер-ювелир». Линия рисунка, издали еще напоминающая о своем падуанском происхождении, но уже обновленная работой «Христос, которого держат ангелы» Джованни Беллини, обусловлена светом, который создает формы и погружает их в спокойное состояние высочайшего равновесия, определенного легкой диагональю, созданной совершенным телом Христа, поддерживаемого донателловскими ангелами, нежные образы которых напоминают портреты.

Франческо Райболини (Франча). Мадонна с Младенцем и святыми Иоанном Крестителем, Моникой, Августином, Франциском, Проклом, Себастьяном и заказчиком Бартоломео Феличини около 1490 г. Дерево, масло 189 х 164 см. Национальная пинакотека в Болонье. Из коллекции Академии изящных искусств, ранее в церкви святой Марии Милосердной.

Из журнала "Великие музеи мира" №15 "Болонья. Национальная пинакотека":

Творческая жизнь Франча протекала в непосредственной близости к семейству Бентивольо, правящему городом во второй половине XV века, вплоть до изгнания в 1506 году. Расписывая родовой дворец, грандиозный Домус Магна, разрушенный в XVI веке, и капеллу церкви святого Иакова, он сумел достичь при помощи уравновешивания композиции, звучания красок, благородной четкости рисунка уровня более современной итальянской живописи, которая, в то же время, воплощала вкус единственного правящего в городе семейства. Алтарь, «написанный маслом с величайшим усердием», по суждению Джорджо Вазари, был результатом первого важного заказа, полученного Франча в 1490 году (дата «1494», написанная на алтаре, впоследствии изменялась) по случаю свадьбы Доротеи Рингьери и ее двоюродного брата Бартоломео Феличини, состоявшейся в 1481 году.

В четкой и ясной последовательности расположены фигуры и архитектурные детали, начиная от Мадонны на троне со склоненной головой, над которой подвешен драгоценный медальон, давший название произведению: «Алтарь с драгоценностью». Картина написана в стиле раннего Франча, раскрывающего свое видение в гармонии с рассветным классицизмом, безукоризненным синтезом венецианской и феррарской культур с перуджийским искусством центральной Италии. Масштабная реставрация, произведенная в 60-е годы, показала наличие основательной перерисовки, осуществленной самим Франча примерно в 1510 году, которая была удалена при возврате алтарю стиля 90-х годов.

Спокойный полуденный свет юного Франча и его школы связывает XV век с, так называемым, затененным падуанским Возрождением, эпохой, которая расположилась между отклонениями от традиций, пришедшими с Севера, из Феррары и Венето, и торжественной ортодоксальностью, восстановленной в Болонье, благодаря реформации художников Карраччи.

Знаменитый ювелир, Франческо Франча в 1494 году создал серебряную икону для свадьбы тринадцатилетней Лукреции и Джованни Сфорца, самой знаменитой свадьбы конца века. В те годы ювелирное искусство имело огромное значение. По свидетельству Вазари, оно «было очень популярно» и стало причиной «тесной связи между ювелирами и художниками».

В 1481 году, по случаю свадьбы юной Доротеи Рингьери и ее кузена Бартоломео Феличини, Франча выполнил свадебную икону «Воскресение» в позолоченном и черненом серебре, которая сегодня находится в Пинакотеке. После свадьбы заказчик (он изображен на «Алтаре с драгоценностью») инициировал работы по строительству капеллы.

Франческо Франча. Благовещение 1505 г. Темпера и масло, перенесенные с дерева на холст. 237x227 см. Пинакотека Брера. Милан.

Из журнала "Великие музеи мира" №29 "Милан. Пинакотека Брера":

Изящная композиция написана болонским художником в 1505 году для церкви святого Франциска в Мантуе, городе, где его почитали как одного из самых знаменитых художников при дворе Гонзага. Интересно проследить различия этой картины с «Оплакиванием Христа» Мантеньи, также написанным в Мантуе, и «Венчанием Девы Марии» Рафаэля, созданным в то же время. Становится понятным, как Франческо Франча просто, обтекаемо и эффективно применил здесь модели Умбрии и Тосканы, эту «нежность единения цвета» (Вазари), которая стала почти общим языком итальянской живописи на рубеже XV и XVI веков, в преддверии «современной манеры». Жесты и выражения персонажей, спокойный тон религиозного повествования содержат отголоски примеров Перуджино (например, упорядоченное расположение архитектурных элементов). Только определенная настойчивость в драпировках и необычное освещение напоминают теперь о далекой школе художника из Эмилии, одного из любимых мастеров маркизы Мантуанской Изабеллы д'Эсте.

Франческо Райболини. Мадонна с младенцем и святыми Бенедиктом,Иустиной, Пласидо и Схоластикой. Исполнено около 1515 г. Доска, масло. 228х162 см. Национальная галерея. Парма.

Из журнала "Великие музеи мира" №15 "Парма Национальная галерея":

Происходит вместе с алтарным образом «Снятие с креста», также работы Франчи, из залы капитула аббатства Сан Джованни Эванджелиста в Парме; на панели, в соответствии с иконографической моделью «Святого Собеседования», в центре выверенной и гармоничной архитектурной конструкции изображена Мадонна с Младенцем, с ликом классической красоты, сидящая на мраморном троне, возле высоких ступеней которого располагаются четверо святых, слева св. Бенедикт и св. Иустина, св. Пласидо и св. Схоластика справа. Картина, по общему мнению, написана Франческо Франча и хронологически относится примерно к 1515 году, к последнему этапу деятельности болонского мастера, бывшего ведущей фигурой «раннего классицизма» и безупречно владевшего техникой исполнения, что видно в тонкости и тщательности проработки мельчайших деталей и слегка мечтательном спокойствии созданных им образов. Стиль Франчи, вобравший в себя достижения Фра Бартоломео и Мариотто Альбертинелли, приобретает кристальную ясность в изображении светящейся плоти Младенца Иисуса, в гармонической композиции со строго симметричным расположением святых, в скрупулезно выписанных драгоценных одеждах, в напоминание о том, что художник формировался как ювелир и медальер.

Ярким примером каллиграфического почерка Франчи, сформировавшегося еще в юношеском возрасте, может служить богатая застежка, усыпанная драгоценными камнями, украшающая облачение аббата Пласидо, святого, ставшего мучеником в Х1-м веке.

Норвежский художник Ганс Даль

Посмотреть на Яндекс.Фотках
Из журнала «Всемирная иллюстрация» № 874 - 1885 г.

ПОШЛИНА НЕ ПО ДУШЕ

(картина Ганса Даля.)

В числе наиболее выдающихся художников молодого поколения одно из почётных мест занимает молодой норвежец Ганс Даль (Dahl) (род. 19-го февраля 1849 г.) Даль – сын норвежского офицера; он подобно отцу сначала бало мечтал о военной карьере; учился прекрасно, экзамен в христианском военном училище сдал самым блестящим образом и в 1871 гостапил на службу лейтенантом. Но тут случился с ним перелом: он уже раньше, в училище, начал рисовать – так, для себя, и безо всяких дальнейших видов; но сделавшись офицером и получив отпуск за границу, он уже специально для изучения искусства отправился в Карсруэ и занялся там, под руководством профессоров Рифшталя и Гуде самым усидчивым, самым упорным образом. В молодом офицере сразу сказался гениальный художник, и несовместимость требований художества с жизнью военного человека привела Даля к краткой, но тем не менее весьма тяжкой борьбе: предстояло раз навсегда решиться и окончательно выбрать карьеру. Инстинкт художника к счастью восторжествовал. Даль подал в отставку и в 1873 г. Поселился в Дюссельдорфе, где сначала прошёл все академические мытарства, потом написал свои первые картины и в 1880 г. вступил в узы брака. Теперь Далю 36 лет; он до сих пор не покидает приютившего его гнёздышка и только летом навещает свою дальнюю поэтическую северную родину, с тем чтобы набрать там свежих эскизов и запастись новыми идеями и впечатлениями.

Произведения Даля носят точный отпечаток той дикой, но полной чудной прелести и дивной поэзии страны, в которой хадожник родился, вырос и возмужал. Нам, русским, страна эта мало известна, и пока так же мало симпатична, как была нам когда-то Финляндия, до поездки туда Баратынского; но немцам она ближе по сердцу и родственнее по крову: они высоко ценят художественные произведения талантливых шведов и норвежцев, как в поэзии, так и в быте, живописи или скульптуре. В Дале отразился рельефнее чем в ком-либо дух северянина, чуткого к красотам природы, теплого и искреннего, как в дружбе, так и во вражде, и под видом пасмурным и суровым хранящего громадный запас едкого юмора и беззаботной весёлости. Даль написал целый ряд картин, из которых две удостоились приобретения императором Вильгельмом; большинство из них имеют сюжетом сценки из норвежской жизни, некоторые из немецкой жизни; но во всех без исключения, каково бы ни было содержание – юмористическое или высокодраматическое – проглядывает то же глубокое чувство, та же любовь к природе, та же искренность и теплота, та же отчётливость и нежность оттенков, та же дивная смелость и быстрота кисти. Предлагаемая нами ныне картина «Erst Zoll bezahlen» появилась на выставке в 1882 г. Вглядитесь в неё6 хотя ксилография далеко не в состоянии передать все эффекты полутеней, тогда как о магии колорита, конечно, и речи быть не может, но тем не менее вы и здесь можете видеть образчики юмора и художества Даля. Заметьте, что ни фигура, ни обстановка несоставляют, в утешение друг друга, подкладки или дополнения: вся картина образует одно общее целое, в котором каждая деталь играет роль наобходимой, неотъемлемой части. Посмотрите на фигуры: у барьера стоит солидных лет рыбак, далеко не красавец; прошла одна девушка, – он её насильно поцеловал; проходит другая – первая, благополучно покончившая со своей «пошлиной», оглядывается, ехидно ухмыляясь, тот говорит: «А ну-ка, как тебе это понравится?» Второй, очевидно лобзание вовсе не нравится: она жмётся и хмурится, полужеманно и получерьёзно, но хотя кисловато, однако всё-аки ухмыляется. Третья – в ожидании, и кажется раздумывает: «Идти или объехать?»

Так же мило исполнена картинка «Weibliche Anziehung» (Сила женского притяжения), гдне тре девушек вытаскивают топорщащегося отца из лодки на берег; пости ещё милее – «Дитя природы» (Naturkind), девушка, которую живописец было уговорил седеть моделью, но чуть дело дошло до писания, как модель убегает; в том же духе и «Auf der Eisbahn» и др. Из драматических вещей его знамениты «Zu spat» (Опоздал!), «Ein Apiel der Wellen» (Игрушка волн) и т.д.

В общем, талант Даля можно резюмировать в двух словах: это – Андерсен живописи.

Л.Н.

Ханс Даль (Норвегия 1849-1937). Во фьорде

Ханс Даль (Норвегия 1849-1937). Купающиеся нимфы

Ханс Даль (Норвегия 1849-1937).
На берегу фьорда

Ханс Даль (Норвегия 1849-1937).Лейф Эрикссон открывает Америку

Клеопатра на смертном одре (картина Г. Макарта)

Ганс Макарт (1840 — 1884). "Клеопатра"

Из журнала «Всемирная иллюстрация» №555 -1879 г.

Клеопатра на смертном одре

(картина Г. Макарта).

Чтение произведений Шекспира имело весьма сильное влияние на Макарта; прочитавши Шекспира, Маракт написал свою замечательную Клеопатру. Это первая «Клеопатра» была написана на полотне громадных размеров, и очаровательная царица была изображена во всём блеске восточного величия и сладострастной неги, под белым зонтом в раззолоченной ладье. Не удовлетворившись этой картиной, Макарт ещё раз написал Клеопатру. И на этот раз изобразил её лежащую на смертном одре. Кто помнит трагедию Шекспира «Антоний и Клеопатра», тот, вероятно, не забыл и последней строки этой трагедии, когда Клеорпатра, приобретя у поселянина ядовитых змеек, аспидов, окружённая своими прислужницами – Ирой и Хармианой, говорит Ире:

Подай порфиру. Возложи корону
Мне на чело: о, я сгораю жаждой
Бессмертия. Сок гроздей, дар Египта
Отныне уст моих не оросит. –
Скорей. Скореее Ира! Торопись!
Меня зовёт Антоний: он восстал,
Чтоб позвалить меня за смелый подвиг…
. . . …
О, Хармиана,
Прощай на век! Прощай малютка – Ира!
(Целует их, Ира падает и умирает.)
«Что это значит? Боже неужели,
В моих устах таится яд ехидны?
Когда ты с жизнью так легко рассталась,
То значить, смерть не больше, как измена
Любовника – и больно и пиятно.
Так, отходя, ты миру говоришь,
Что с ним не стоит даже и прощаться.
Хармиана.
О, тучи неба. Чтож не разразтесь,
Что не падёте вы дождём на землю,
Чтоб я могла сказать: «и боги плачут!»
Клеопатра.
Мне стыдно за себя: её всех прежде
Там встретит мой кудрявый Марс Антоний;
Он примется расспрашивать её
И наградит тем первым поцелуем,
Которого как неба жажду я.
Приди же, смертоносная ехидна,
И рассеки скорее острым зубом
Мне узел жизни!
(Вынимает аспида и прикладывает его к груди).
Дурочка, проворней;
Да будь по злей: смотри, покончи разом!
Когда бы ты могла промолвить слово,
Ту Цезаря ослом бы назвала.
Хармиана.
Звезда востока!
Клеопатра
Тише, Хармиана!
Иль ты не видишь у моей груди
Малютки, усыпляющей меня
Сосанием свои?
Хармиана.
Разбейся сердце!
Клеопатра.
Отрадно, как бальзам, свежо, как воздух…
Так нежно, так отрадно … О, Антоний!
(Прикладывает другого аспида на руку)
Соси и ты. Чего мне медлить боле …
(Падает на ложе и умирает).

Этой самой сценой, как видит читатель. По прилагаемому нами в настоящем номере «Всемирной иллюстрации» снимка с картины Макарта, вдохновлялся художник, и написал её с тем же блеском, с той же бойкостью и изяществом, какими, вообще, отличаются все его произведения. Аксессуары, роскошные драпировки, разные драгоценности, все богатсва востока, - всё тут до мелочей дало прекрасный материал для такого художники-колориста, как Макарт; и настоящая, то есть вторая его картина «Клеопатра», относительно исполнения не уступает первой.

Ганс Макарт (1840 — 1884). "Умирающая Клеопатра"

Путешественники в горах Овэрни (к картине К. Савицкого).

К.А. Савицкий. "Путешественники в Оверни". 1876 г. Холст, масло. Государственный русский музей

Путешественники в горах Овэрни

(к картине К. Савицкого).

Одна из провинций средней Франции, Оверн – гористая страна, отличающаяся красотой своих ландшафтов. Недаром она служит местом частного посещения художников-живописцев. Которые находят здесь много живых красот природы для вдохновения и для работы своей кисти. Не одни художники посещают эту прекрасную страну. Сюда ежегодно стекается масса туристов, как французов, так и иностранцев, прибывающих со всех концов Европы. Если горы Оверни уступают Альпам по своей вышине, то нередко соперничают с ними живописностью видов. Перед нами картина известного художника К. Савицкого, изображающая туристов разных национальностей, путешествующих в горах Оверни. На вершине снежной горы виднеется несколько отдельных групп туристов, из которых одни выбираются на гору, другие, отдыхают или заняты созерцанием окрестностей, третьи уже опускаются в долину.

Время действия: весна. Когда жгучие лучи вешнего солнца дают себя знать и начинают допекать обитателей долины, тогда последние охотно отправляются в горы. Там, среди мёртвой ещё природы, отдыхают путешественники от жары, томящей их внизу.

День весенний тих и зноен:

Духота царит в долинах;

Но прохладно на вершинах

Гор высоких, где так строен

Мрачных елей лес дремучий,

Где снега лежат слоями,

Спят растенья под снегами.

Где в ночи теснятся тучи!

Полог неба отливает

Лучезарной синевой;

Блещет солнце над горой…

Снег местами быстро тает –

Спуск в долину стал свободный…

Пробудился ключ нагорный –

И бежит струёй проворной

По ложбине прошлогодней!

Стоит обратить особенное внимание на переднюю группу туристов, во главе которых едет католический священник, важно восседающий на осле. Он углубился в чтение и закрылся от солнца большим белым зонтом. Очки его сползли на кончик носа. Рядом с ослом идёт проводник, направляющий животное и вооружённый прочной палкой с заострённым наконечником, без которого путешествие в горах становится крайне затруднительным. Палка с таким наконечником служит, как известно, для того, чтобы цепляться ею, при восхождении на гору, за разные предметы или водружать её в землю. При спуске же с горы, палка эта может задержать падение с высоты, слишком крутой, и, вообще, умерять шаги, облегчая обратный путь по наклону.

За священников вырисовывается шикарная парочка молодых людей: элегантный французик, вон-виван, одетый по последней моде, и молодая расфранченная девушка. Шапо-кляк французика франтовато надвинут на доб. (Сегодняшние туристы не носят "шапо-кляк", они имеют возможность заказать бейсболки с лого компании, которые более удобны во время путешествий в горах). Усики его расчёсаны и завиты безукоризненно. Поза его прелестна в своём роде. Молодая девушка, невеста его или возлюбленная, идёт сзади и с молчаливою улыбкой слушает болтовню словоохотливого сына Франции, обернувшегося к ней в полголовы и рассыпающегося в обычных банальных любезностях, приправляя их пошловатыми остротами, вычитанными из разных книжонок. Так как молодые люди заняты беседой, а красующийся впереди них священник погружён в чтение, то постороннему наблюдателю трудно определить: сопутствуют ли служителя алтаря молодые люди или, только случайно, тянутся за ним по тропинке, ведущей в долину. Тут же, рядом с описанными лицами, подымается на гору какая-то барыня, сидящая в передвижном кресле. Последняя двигается усилиями двух рабочих, исполняющих обязанности осла. Первый рабочий идёт впереди кресла, второй – впрягшись сзади, помогает первому.

На противоположной стороне тропинки, сидит и отдыхает пожилой селянин, с трудом взобравшийся на гору по образу пешего хождения. Лицо его выражает сильное утомление. Он задумался и неподвижно восседает на сырой земле, опустив глаза и не обращая внимания на окружающие прелести природы. Может быть, он уже привёз сюда на гору какую-нибудь барыню в кресле или служил проводником для туристов, путешествующих на ослах. Вот, на правом откосе горы, немного поодаль от вышеописанных туристов, поместились два путешественника, с виду немцы и с ними проводник. Они стоят и созерцают отдалённые горы, составляющие продолжение одного горного кряжа. Немцы любуются на расстилающуюся перед глазами их чудную даль, всю залитую солнцем, всю испещрённую множеством городков и селений. Утопающих в зелени фруктовых садов и бесчисленных виноградников. Проводник, указывая рукой на лежащую перед ними панораму, что-то объясняет путешественникам. Тот из последних, к которому, по преимуществу, обращается он, внимательно слушает его, сохраняя величавую позу. Другой немец, взяв бинокль свой в обе руки, весь отдался созерцанию картин природы. Он держит под мышкой сложенный зонтик.

А вот ещё две группы, поднимающиеся на гору. Одна из них состоит, вероятно, из англичан. В центре её мы видим молодую женщину, причёсанную по-английски и вооружённую большим мужским зонтом, тогда как француженка, конечно, предпочла бы зонтик более элегантный. Полевую руку англичанки находится солидный мужчина, в походном костюме и низких ботфортах; через плечо его перекинут ягдташ, который так любят носить англичане. На голове его красуется большая соломенная шляпа. В левой руке англичанина палка: а правой рукой он протягивает своей даме сорванные им растения. По правую руку англичанки двигается неуклюжая фигура хозяина осла – поселянина французской деревни. Замученный трудным подъёмом на гору, проводник снял шапку и развязал свой пояс, чтобы освежить горной прохладой вспотевшие голову и грудь. Последняя группа состоит из четырёх взрослых людней и двух детей. Это, вероятно, французы. Глава семейства сошёл с осла и идёт пешком без палки. Проводник ведёт животное. Одна из двух женщин едет на другом осле, распустив над собой красивый дамский зонтик с бахромой. Другая женщина идёт пешком и ведёт за руку мальчугана. Сзади женщины и мальчика карабкается по камням бойкая девочка, лет четырнадцати, вооружённая дорожной палкой. По всему заметно, что это местные жители, французы из окрестностей, для которых путешествие на гору, прогулки ради, дело обыкновенное и привычное.

В.М.

Из журнала «Всемирная Иллюстрация» №652-1881 год