Лоуренс Стивен Лоури (1887-1976)

 Laurence Stephen Lowry (1887-1976) . A Cricket Match . 1952. oil on panel. 43.8 x 54 cm - Лоуренс Стивен Лоури (1887-1976). Матч в крикет. Исполнено в 1952 г. Холст, дерево. 43,8х54 см.

Laurence Stephen Lowry (1887-1976). Industrial Landscape . 1944. oil on canvas. 61 x 91.4 cm -
Лоуренс Стивен Лоури (1887-1976). Индустриальный пейзаж. Исполнено в 1944 г. Холст, масло. 61 x 91.4 см.

 Британский художник Лоуренс Стивен Лоури прославился своими пейзажами и сценами из жизни промышленных районов Северо-Запада Англии. Он разработал особый стиль живописи и является самым известным за его городских пейзажей, населенных с человеческими фигурами, часто называемых "спичечными человечками". 

Промышленные пейзажи Лоури, которые, кстати, весьма ценятся коллекционерами - его картины редко продаются дешевле миллиона долларов,  наглядно показывают, что человек сотворил с окружающим миром, сколько отходов и мусора каждую минуту выбрасывается в природу. Поэтому многие люди задумались о важности переработки промышленных отходов и прочего человеческого "мусора". Одним из таких способов является повторное использование отходов ПВХ дверей. Это не только бережёт природу, так как подобный мусор, будучи выброшенным, не поддаётся естественному разложению и загрязняет окружающую среду,  но и весьма выгодно и удобно, так как использование ПХВ отходов в производстве вторичных гранул значительно снижает себестоимость новой продукции.

Laurence Stephen Lowry (1887-1976) . The Football Match  . 1949. oil on canvas. 71.1 x 91.4 cm -
Лоуренс Стивен Лоури (1887-1976). Футбольный матч. Исполнено в 1949 г. Холст, масло.  71.1 x 91.4 cm.

«Сусанна» Картина А. Брулье

Посмотреть на Яндекс.Фотках

Из журнала «Всемирная Иллюстрация» № 1124 -1890г.:

«Сусанна» 

Картина А. Брулье 

Сусанна – один из тех сюжетов, который в живописи приобрёл особенную популярность. Начиная с возрождения, мы видели целый ряд художников, воспроизводящих этот сюжет на всевозможные лады; в особенности славятся в этом отношении голландцы. Но, кажется, никто ещё не понял так своеобразно этого сюжета, как молодой и очень талантливый французский художник А. Брулье, картина которого, бывшая в нынешнем парижском Салоне, обращала на себя особенное внимание публики. Представьте себе роскошное парижское кафе на итальянском бульваре вечером, освещённое a giorno, всё в зеркалах. У одного из маленьких мраморных столиков сидит дама, одетая со всем шиком истинной парижанки; она скромно опустила свои глаза, но по её лицу видно, что она зорко следит за тем, что происходит вокруг неё. А около неё с двух сторон уселись два господина уже пожилых лет – один с густой бородой, с папироской в руке, другой – гладко выбритый, но весь в морщинах. Каждый с большим интересом посматривает на парижскую франтиху и, видимо, ожидает минуты, когда с ней можно будет заговорить … Такова современная Сусанна по толкованию Брулье. Выразительность лиц, оживлённость сцены. Чисто парижский шик, с которым написана картина – всё это придаёт ей характер современности и пикантности, благодаря которым она сразу сделалась известной и доставила молодому художнику заслуженную популярность.

Шарль Шаплен (Charles chaplin) (1825-1891) – «Золотой век»

Шарль Шаплен (Charles chaplin) (1825-1891) – «Золотой век»

Из журнала «Всемирная Иллюстрация» №1119 – 1890 г.:

«Золотой век»

 Картина Шаплена 

Г. Шаплен принадлежит к наиболее известным французским художникам, составивших себе всемирную известность изображением женских форм тела и так называемых figures de caractere. Собственно Шаплен, если не ошибаемся. Первый ввёл в живопись этот род. Его последняя картина «Золотой век», обращающая на себя внимание парижской публики в нынешнем Салоне, может служить довольно типичным образцом этого рода живописи. Мы видим красивую, очень выразительную головку и полуоткрытый бюст молодой женщины, лежащей на кровати. Что собственно желал выразить художник, назвав свою картину золотым веком (L`Age d`or), нелегко догадаться – вероятно, состояние непосредственной невинности и чистоты, двух добродетелей, которыми легенда наделяет золотой век, имеющий ещё явиться или уже бывший на заре рода человеческого. Такое объяснение было бы вполне удовлетворительно, если бы художник выражением лица героини и некоторыми аксессуарами не намекнул нам, что в сущности он хотел изобразить в своей героине представительницу современной цивилизации. Значить картина его имеет аллегорическое значение: в ней художник, может быть, намеревался выразить желание, чтобы представительницы современной цивилизации были также целомудренны, также невинны, как его героиня. Как бы то ни было, но картина в высокой степени своеобразна по технике: написанная широкой эскизной кистью, она в то же время передаёт с большим вкусом все подробности. В особенности голова написана во всех отношениях чудесно – жизненно и правдиво. Хотя г. Шаплен, может быть, придал ей характер и выражением слишком парижское.

Адольф Любен - «Браконьер»

Адольф Любен - «Браконьер»

Из журнала «Всемирная Иллюстрация» №1120-1890 г.:

«Браконьер»

Картина А. Любена

Несмотря на крайнюю строгость законов об охоте на западе Европы, суровый романтизм охоты за диким зверем и защиты его от непрошеных гостей до сих пор не потерял своей прелести в глазах публики, будучи изображаем пером или кистью, и никогда не потеряет её законные, пока будет существовать дичь и её законные и незаконные любители, особенно в высоких горных местностях, где корысть не так сильно придаёт браконьерству характер воровства, как вблизи больших городов. Там часто охотятся в чужих владениях исключительно из необузданной любви к охоте, и браконьер карабкается по отвесным ущельям, над бездонными пропастями, лишь ради ощущения своего превосходства; после долгой и упорной борьбы с горной природой, со стихиями и со своим законным врагом – охотником, он убивает зверя, которого очень часто не может достать из непроходимого ущелья или, если и достанет, то не может обратить в деньги; да и стоимость дичи едва-едва покроет десятую долю внесённых отважным браконьером трудов и опасностей, так что корысть тут последнее дело: на первом плане стоит прелесть победы над всеми препятствиями.

Адольф Любен принадлежит к числу талантливейших изобразителей природы и её сил, развивающихся на свободе. Сцена, нарисованная им, отличаясь высовой драматичностью, даёт новое доказательство его выдающегося таланта. Вот стоит пред нами смущённый стрелок, готовый к роковому выстрелу; мы чувствуем, как напряглись все его мускулы, как у него бушует кровь во всех жилах, как натянуть каждый его нерв, как одна мысль наполняет всё его существо: «жизнь или смерть! Один из нас сегодня в последний раз видит свет божий; быть может, судьба решила, что пришла теперь моя очередь!..»

Каспер Желеховский - "Экспроприация" или "Неумолимый кредитор"

Каспер Желеховский - "Экспроприация". Львовская картинная галерея

Иллюстрация взята отсюда.
В 1890-м году эту картину называли несколько иначе:

«Каспер Желеховский» на Яндекс.Фотках

Из журнала «Всемирная Иллюстрация» №1140-1890 г.:

«НЕУМОЛИМЫЙ КРЕДИТОР»

Сцена из галицийской жизни

Хотя борьба за существование в наши дни ведётся в более тесных границах, строго определённых законом, и в более мягких формах. Чем за несколько веков назад, в эпоху господства кулачного права, в период первобытного человека – тем не менее и ныне она часто влечёт за собой столь же прискорбные, не менее трагические последствия, особенно если при этом сталкиваются такие резкие противоположности, какие мы видим во всех польских землях и, главным образом, в австрийской Галиции. В этой борьбе за существование пал и крестьянин, составляющий центр прекрасной картины К. Желеховского, воспроизводимой на страницах нашего журнала. Маленькое имение, унаследованное от родителей и тогда уже было обременено долгами; неудивительно, что нон давно уже пропало у него, было продано за долги; а теперь еврей-торговец, из соседнего села явился в его дом в сопровождении судебного пристава, чтобы отнять у него последнее, что он ещё мог назвать своим. «Берите, берите всё», кричит он в отчаянии: - «возьмите меня самого, мою жену и моих детей! Для нас лучше было бы, если бы мы родились крепостными: тогда нам не пришлось бы теперь голодать, ходить с сумой от дома до дома, без родного крова, без пристанища!».. Серьёзно, но холодно выслушивает его еврей: он уже привык слушать, как его обвиняют, ругают, осыпают проклятиями – и притом он знает, что право в данном случае на его стороне; благоразумием, прилежанием и бережливостью он мало по малу выбился из нужды, «вышел в люди», одержал победу над леностью. Легкомыслием. Пьянством и хозяйственными прорехами. A la guerre comme a la guerre! Тем не менее даже он не может скрыть выражения некоторого недовольства. Даже чиновник. Привыкший механически исполнять свою обязанность и с высоты своего величия презрительно смотрел на сельский пролетариат – даже он на мгновение останавливается. Только старый кучер, нанятый, чтобы увести забранные у должника вещи, с участием смотрит на своих земляков, на несчастную женщину и её детей. Которых еврей выгоняет теперь на улицу. У которых нет теперь крова, где они могли бы укрыть свои головы от ветра и непогоды … Он охотно помог бы им – но сам также беден, как и эти несчастные, и – кто знает? – быть может и для него вскоре пробьёт тот час, когда и он должен будет очутиться на улице …

Анджело Даль-Ока Бланка - Предисловие

 Анджело Даль-Ока Бланка - Предисловие  Angelo Dall'Oca Bianca(1858-1942)

«Даль-Ока-Бланка - Предисловие» на Яндекс.Фотках
Из журнала «Всемирная Иллюстрация» №1136-1890г.:

«ПРЕДИСЛОВИЕ»

Картина Анджело Далль-Ока-Бьянка

Анджело Далль-Ока-Бьянка принадлежит к числу выдающихся, но, к сожалению, не особенно плодовитых художников; в последние годы о нём было совсем замолкли всякие слухи. Но художник не захотел совсем закатиться за горизонт и выступил с новой картиной, снимок с которой помещается в этом номере «Всемир. Иллстр.» Темами его прежних художественных произведений обыкновенно служили сцены из народной жизни: он писал крестьян, фруктовых торговок, уличные типы. На этот раз художник с улицы перекочевал в изящный салон, с мостовой с свежего воздуха перешёл на ковры и бархат барского жилища и декорирует свою живую и многоговорящую сцену фарфором, бронзой, позолотой и цветами. Картина удостоилась самых лестных отзывов в печати и воспроизведена во многих европейских иллюстрированных изданиях.

Пасха, церковь

Николай Корнильевич Пимоненко (1862-19120. Утро Христова Воскресения.

Из журнала «Всемирная Иллюстрация» №1161-1891 г.:

«Утро Христова Воскресения»

Картина г. Пимоненко

Сцена происходит в Малороссии, в убогой деревне, с деревянной ветхой церковью. Наступила ночь перед Христовым Воскресеньем и, мало по малу, деревенька проснулась; по единственной улицне её, составляющей продолжение или, вернее, часть дороги и идущей от одного города до другого, началось движение. В особенности много видно женщин, приодетых по праздничному, иногда кокетливо. Дети толпой сопровождают их. Они несут пасхи и куличи и все направляются к убогой церкви, стоящей по выходе из села, почти в поле, на косогоре. Внутренность церкви горит огнями; ещё какая-нибудь четверть часа – и начнётся благовесть, возвещающий великую радость православному народу. С другой стороны села направляется к церкци целая толпа народа, тоже принаряженная по праздничному. Тут попадается всякий люд – со своей деревни и с соседних, - старички, молодые парни, девки, бабы. Ребятищки, разумеется, и тут составляют главную армию. Толпа эта подходит к церкви и старается протиснуться внутрь, хотя церковь уже и без того порядком заполнена. Делать нечего, приходится стоять у входа. А бабы с пасхами и куличами устроились тут же, по близости, и составили как бы кольцо вокруг церкви; на земле, подостлав платочки, они расставили свои куличи и сами уселись рядышком. Куличи будут святить. Ребятишки и тут шмыгают и в ожидании крестного хода намереваются даже затеять игру.

- Вишь озорники какие, нехристи, Бога вы не боитесь, шельмы».. говорит одна старуха, злобно поглядывая в их сторону. Она уселась у самого крыльца церкви и заняла. Так сказать, одно из почётных мест.

Ребятишки, конечно, не обращают ни малейшего внимания ни на её брань, ни на брань других баб, желающих поддержать порядок и благочиние. Начинается игра. Но мужики их мигом смиряют: несколько подзатыльников и дело с концом. Ребятишки уходят подальше от взрослых. У церкви остаются только девочки, которым ведь тоже скучно, в ожидании крёстного хода.

- Гопко, давай пробовать яйцо, у кого сильнее … говорит одна девочка другой.

Вынимают из кармана красные яички … пробуют: у Гопки яичко разбито и победительница весело смеётся, а Гопка с недовольным видом уходит в сторону.

В это время несколько поодаль стоят две молодые бабы, сторожа свои куличи. Сзади них здоровый парень, который чуть-чуть нагнувшись к одной из них, что-то говорит им забавное; бабы улыбаются, отсраняясь, впрочем, от него с жестом, как бы говоря:

- Да уйди ты, ради Христа, не вводи во грех! Озорник, право, озорник!..

Словом все в праздничном настроении, в ожидании великого праздника … И вдруг всё приходит в движение … раздался первый звук колокола … Сейчас пойдёт крёстный ход. В публике движение, толкотня и начинают раздаваться поцелуи и приветствия: «Христосе воскресе!» - «Воистину воскресе»…

Александр Иванович Морозов (1835-1904). Выход из церкви в Пскове. Государственная Третьяковская галерея

Из журнала «Всемирная Иллюстрация» №230-1873 г.:

«Выход из церкви», картина академика А.И. Морозова

Есть громкие имена в живописи, как и во всякой специальности, составившие репутацию одним, каким-либо, произведением. Случалось даже составить имя за одну идею, бывшую в большом ходу в обществе и нашедшую воплощение в произведении художника, затем делавшего и ложные шаги, но не утрачивавшего лестное внимания публики, привязавшегося к его имени. Есть, наоборот, и глубокие в основе дарования, произведения которых нравятся, возбуждают похвалы знатоков и любителей, не удостаиваясь горячего сочувствия массы, легко увлекающейся модным эффектом. К которому из этих двух типов художников окажется более сочувствующим беспристрастное потомство, покажет время. Или, лучше сказать, время сбросит завесу. Скрывающую скромное достоинство и все хорошие стороны истинного таланта всплывут наверх, сообщив ему в потомстве лучезарное сияние непреходящей репутации и уверенной оценки капитальных качеств. Каковы (у всякого творца) верность характеров, правда в идее создания и простота самой природы, потому и не режущая глаз эффектом.

Живописец домашних сцен. Александр Иванович Морозов (родившийся в Петербурге, 17 мая 1835 г.), по свойству своего скромного, хотя и несомненно оригинального таланта, принадлежит ближе других к последнему, указанному нами, типу художников. Отзывы современных ценителей почему-то холодно и как-то вскользь говорят о его работах, по нашему мнению заслуживающих большей теплоты сочувствия. Александр Иванович Морозов вступил в Академию в 1851 году и считался учеником А.Т. Маркова. Являясь на выставки с 1854 г.; с одними портретами, впрочем. В 1857 г. Ему присуждена за портреты гг. Языковых серебряная медаль, действительно, исполнение их было естественное и вместе с тем очень приятное. За таким скромным началом, вдруг А.И. Морозов в 1861 году написал «Отдых на сенокосе» - картину, удостоенную 2-ц золотой медали и посланную на Лондонскую всемирную выставку. В этом произведении художник показал замечательную наблюдательность и много теплоты чувства. В 1864 году написана им сцена, теперь нами помещаемая, «Выход из церкви», где богатство живых, самых разнообразных типов, представляющих ансамбль из быта губернского города в праздничный день, до того художественный и мастерски переданный, что может удовлетворить самую придирчивую взыскательность. Эта картина доставила художнику звание академика (1864 г.). Долго готовясь написать опять оригинальную картину «из обыкновенной жизни», художник на выставку настоящего года поставил изображение «Сельской бесплатной школы», останавливавшее массы зрителей. Если мы прибавим к сказанному, что художник, смотрящий на жизнь так здраво и просто, - в летах полного расцвета своих способностей, то приятная надежда видеть в будущем обилие настолько же задушевных произведений, как до сих пор исполненные, оказывается первым из ощущений, рождающихся при мысли о скромном артисте,посвящающем дни свои художественному труду. Существование трудом, конечно. Принуждало художника производить десятки портретов, картины для церквей и вообще работы для денег. Но, это не уклонило его мысли от идеалов, воплощённых в сценах быта, с живой мыслью в основе, оригинальными характерами и естественным выполнением без всякой аффектации. Желаем ему от души успехов.

Иван Иванович Творожников (1846-1919) - У церкви. Государственная Третьяковская галерея

Из журнала «Всемирная Иллюстрация» №1146 -1891 г.:

«У церкви»

Картина И.И. Творожникова

Из жанровых картин прошлогодней академической выставки, кактина г. Творожникова «У церкви» – несомненно одна из лучших. Г. Творожников принадлежит к небольшой теперь группе художников. Которые разрабатывают в своих произведениях народный быт; он его хорошо знает, видимо тщательно наблюдал его и эти наблюдения не пропали для него даром. В картине «У церкви» нет особенной идеи, но в ней есть много непосредственного наблюдения, знание народной жизни и чудестные типы. В картине прекрасно сгруппированы фигуры и каждая из них представляет характерный народный тип; мужики, спокойно стоящие, бабы в различных позах, с детьми на руках или с котомками, молящиеся или отвешавающие глубокие поклоны, мальчики и дети, дрожащие от холода и весь этот люд, вереницей стоящий у входа в церковь, – всё это представляет не только живописную, но и правдивую группу, которая является тем более характерной, что окружена чуть-чуть намеченным, но прекрасно выполненным пейзажем.

Nicolaes Moeyaert (1592 - 1655)

Николаус Мояэрт [Nicolaes Moeyaert (1592 - 1655)] - Языческое погребение.

Художник круга Николауса Мояэрта (Nicolaes Moeyaert). Инспекция на незавершённом строительстве.

Как видно на картине, даже в далёкие времена строительство находилось под строгим контролем. Незаконно возводимые сооружения сносились, а их хозяева безжалостно  штрафовались. Поэтому им требовалось заранее позаботится об оформлении документов на строительство, а так как стройки зачастую длились долгие годы, архитекторы и строители менялись, поэтому частенько приходилось заниматься переоформлением прав на незавершённое строительство. С тех пор контроль за строительством стал гораздо строже. Теперь учёту подлежат не только грандиозные сооружения, но и "малые архитектурные формы".